Никогда в путинский период постсоветской истории российский политико-экономический истеблишмент не был столь искренен в обнародовании своих целей: ему срочно нужны деньги для продолжения СВО. Поступления должны быть регулярными, потому что окончание «спецоперации» не предвидется. А значит, нужны не просто нерегулярные сборы с крупных бизнесов, чьи владения тоже сужаются методом национализации и последующей передачей активов неэффективным, назначенным государством смотрящим. Нужны изменения в «стабильной» налоговой системе.
Порочные круги
Повышение НДС, снижение порога, с которого он платится, увеличение утильсбора, теперь еще идеи резкой коррекции налогового режима самозанятых и даже обложения (чего? дохода, которого нет?) безработных. Ввиду дальнейшей деградации рентной нефтегазовой модели, которая не приносит достаточных доходов для расходов на военные и военно-социальные цели, а также схлопывания налоговой базы ввиду стагнации целых отраслей и производств, деньги собираются выжимать из обычных налогоплательщиков, но особенно тех, кто хотя бы в некоторой степени независим от государства — самозанятых, малого и среднего бизнеса. Что крайне недальновидно, поскольку это сектора повседневных услуг населению и те бизнесы, которые поставляют на стол россиян еду.
Значит, еда останется дорогой, а при дальнейшем нажиме государства — в меньшем ассортименте. То же самое и с услугами. Это порочный круг — те, кто должен платить налоги, станут еще беднее. Те, кто кормит людей, будут вынуждены прогорать. Или уходить в тень — не зря торговые бизнесы иной раз дают скидку потребителям за оплату товаров и услуг наличными.
А вот еще один элемент порочного круга: например, чтобы поддержать отечественного автопроизводителя, который повсеместно сокращает рабочую неделю, решили ограничить число марок машин, используемых в такси. Поскольку наши верхние люди на такси даже в булочную не ездят, они не знают, что об этом говорят сами таксисты. А многие из них не хотят работать на автомобилях, которые им не нравятся, в том числе с точки зрения их личной безопасности. А тут еще цена бензина. Все это перекладывается на плечи в том числе потребителя, суммируясь в растущей цене услуг такси. Недовольны все. Таксисты жалуются на жизнь и капризничают: уже не клиент выбирает их, а они клиента. Потребители услуг в Москве чертыхаются, пытаясь поймать таксомотор — то геолокация не работает, то таксисты, глядя на ценник, откровенно пишут, что им «слишком дешево», то дорога от таксиста до клиента занимает больше времени, чем собственно поездка пассажира до нужной ему точки. Похоже, этот бизнес, столь блистательно работавший, тоже становится не слишком рентабельным — и для доставщика, и для потребителя услуг.
Пагубная самонадеянность
Все это — порочные круги экономики повседневности. А есть другие порочные круги (в ином значении слова) — высший политико-экономический класс, у которого все хорошо. Кроме, разумеется, бесконечных коррупционных скандалов: стоит тронуть простого депутата Госдумы, как у него обнаруживается 60 объектов недвижимости. И это еще из числа не сильно богатых и влиятельных.
У них там все нормально, о чем они сами себе и докладывают. К тому же Путин заведомо Орешкину предпочитает «Орешник». Впрочем, неочевидно, что помощник президента по экономике, выпускник ВШЭ лучших лет этого заведения, сам не оказался в скорлупе, внутри которой происходит или аберрация представлений о реальной экономике, или интерпретация показателей, пригодная только для приятных докладов первому лицу. А потом эти люди сами начинают верить собственным интерпретациям. Психологический феномен, характерный для экономистов позднесоветской эпохи: смесь аутотренинга с цинизмом. Как шутили в Госплане Союза над собственными публичными документами: «Только не забудь поменять в докладе номера съездов КПСС».
Таковы порочные круги фасадной экономики — той, которую показывали Брежневу, когда он трогал в поле колоски, той, которую показывают Путину в стерильных интерьерах какого-нибудь передового предприятия, инновационного или космического центра. Правильно: власть — в космосе. Удовлетворенная иллюзией абсолютного контроля за ситуацией и выдуманной в рамках аутотренинга полной консолидации масс вокруг Кремля.
Иллюзия контроля формирует пагубную самонадеянность: реальность можно конструировать, отсюда и новая профессия «социального архитектора». Но для конструирования реальности нужны реальные деньги. Рухнула, к примеру, платформа большой железнодорожной станции областного центра. Денег на ремонт нет, заменили платформу на деревянную, как в XIX веке. Едва ли при такой наглядной «агитации» можно заставить людей думать, что у них все хорошо. Деньги, как и было сказано, нужны на совершенно другое, люди готовы и потерпеть, и спрыгивать с поезда и на деревянную платформу столько, сколько надо для счастливого, но теперь отдаленного, будущего. Пока власти исходят из того, что пределов терпения не существует, делать можно все что угодно.
Реальность не надо конструировать — уже наконструировались на предыдущем этапе порочных кругов российской истории, аж целый коммунизм превратили в стройку-«незавершенку». Она либо есть, либо ее нет. Пока страна движется по военным рельсам, точнее шпалам, никакого развития не будет. Пока речь идет о проедании ресурсов и попытках хотя бы как-то сбалансировать государственный бюджет и удержать официальную инфляцию в границах однозначной цифры.
Ангелы на кончике нефтяной иглы
Происходящее стало экспериментом на живых людях по еще одной коррекции общественного договора. Сначала — нефтегазовое благополучие в обмен на политическую апатию и голосование за Путина и его «друзей». Затем — воображаемое величие страны в обмен на невмешательство в политику и большие переделы собственности. Теперь — некая широко объявленная победа над Западом с возвращением архаики в кокошнике на голове и с автоматом в руках в обмен на полную политическую импотенцию масс и оплату этими самыми массами продолжения самоутверждения кремлевского режима.
Проблема в том, что у социального контракта должны быть временные границы. Он, конечно, может быть бессрочным, но формально лучше бы указывать время. Коммунисты это хорошо понимали, когда давали себе 19 лет на строительство коммунизма — с 1961‑го, новой редакции программы КПСС, по 1980‑й. А у СВО нет границ — ни географических, ни временных. На новый проклятый русский вопрос «Когда все это кончится?» нет ответа, а его поиски надменно-раздраженно называются «завышенными ожиданиями». Подвопрос: когда заканчивается срок мобилизации для частично мобилизованных? Тоже нет ответа.
То есть ответ на самом деле есть. И он в том, с чего мы начали разговор — в выжимании денег из населения на нужды фронта. Однажды в одном из писем Владимир Набоков сравнил еще одну коллекцию своих рассказов с изюмом, который собирают со дна коробки из-под печенья. То, что собирает сейчас кремлевский фиск — это даже не изюм, это какие-то крохи, которых не хватает на то, чтобы продолжать удовлетворять «геополитическую» силовую ненасытность.
Печенье уже съедено, изюма не осталось, дно коробки прохудилось. Росстату остается только считать ангелов, которые поместились на кончике нефтяной иглы. Но их становится все меньше. К тому же они — отнюдь не ангелы. Нефтяная игла и представления о ней как о традиционно-ценностной «скатерти-самобранке» во многом способствовали началу величайшей антропологической катастрофы, которая состоялась в феврале 2022 года. Нефтяная игла трансформировалась в нефтяную геополитическую игру, в которой не может быть победителей.
А отвечает за все российский народ — и своей репутацией, и своими карманами. За собственную плохую репутацию, оказывается, надо еще и платить государству.
* Андрея Колесникова Минюст РФ считает «иностранным агентом».
Фото: Анастасия Яковлева, URA.RU.