В очередном росстатовском «Обзоре социально-экономического положения РФ» исчез раздел «Демография». Если данные исчезают, значит, они — очень скверные. Советское ЦСУ боролось за «социалистическую цифру». Моисей Эйдельман, экс-директор НИИ ЦСУ СССР, в начале 1990‑х возглавлял работу по переоценке данных советской экономики за 1961–1990 годы, произведенной по более чем 200 ее секторам: рост ВНП в советские годы был завышен в 1,7 раз, национальный доход — в 2,1 раз, рост производства в 2 раза, машиностроения и металлургии — в 3,2 раза.
Нынешние экономические руководители (конечно, не сам Росстат, он ведомство подневольное) предпочитают просто скрывать статистику. Правда, сегодняшние экономисты, как правило получившие нормальное западное образование (в том числе внутри страны в «Вышке» и РЭШ) способны оценить состояние экономики и по косвенным данным. То же самое в известной мере касается и демографии. А ее реальное состояние входит в жесточайшее противоречие с политическими установками, какими-то фундаменталистскими мерами вроде стимулирования рождения детей чуть ли не школьницами и карикатурными планами массового строительства семей с семью детьми.
Формальные цифры ВВП или доходов населения корректировать не надо — они сравнительно высоки, но за ними стоят перегрев экономики, неоправданный рост зарплат в непроизводительных отраслях вроде ВПК, не зависящий от производительности труда, и рост производства «готовых металлических изделий», стимулированный мощнейшими бюджетными вливаниями. А продукция после этих вливаний «куда-то улетает», по замечанию главы ВТБ Костина. Расходы на тотальную милитаризацию больше той доли ВВП в 6 с чем-то процентов, обозначенными Путиным. Потому что есть еще гигантская доля секретных трат и социальных, напрямую связанных с СВО.
Словом, нетрудно догадаться, а точнее, все-таки найти данные, в соответствии с которыми рождаемость падает сильнее, чем могла бы все равно падать, не будь февраля 2022 года. Смертность в не блестящем состоянии, и вот здесь степень достоверности показателей совсем уж низка. Нагрузка на работающих по содержанию пенсионеров увеличивается ввиду старения населения и отказа от реформирования системы пенсионных накоплений; коэффициент замещения (отношение размера пенсии к размеру зарплаты) продолжает снижаться до малопристойных величин.
Или вот такая неожиданная цифра, в которой много что сошлось: по состоянию на 1 июня (год к году) число свадебных салонов в России сократилось на 12%. Падает спрос: «Чек Индекс» (компания «Платформа ОФД», оператор фискальных данных) показал сокращение числа покупок свадебных платьев и костюмов — в январе-июне на 6% год к году. Снижается число бракосочетаний: согласно данным Росстата, в России в 2024 году вступили в брак 44 тысячи пар — на 7,2% меньше, чем в 2023 году.
Всякий раз надо напоминать, что для брака, который является в России союзом мужчины и женщины, нужны не только женщины, но и мужчины. Та же история с рождением детей — в отсутствие мужчин они не появляются. Демографы довольно точно могут рассчитать, насколько падает рождаемость, если «наши ребята» находятся не дома, не получают специальности, не строят планы на жизнь, не задумываются о браке. Но законодателям нашим проще кричать о «традиционных ценностях», пугать клиники, делающие аборт (число абортов в России цивилизованное, европейское, и это не составляет проблемы, отрицательно влияющей на рождаемость), выплачивать государственные деньги за раннюю беременность, сражаться методами репрессий с людьми «нетрадиционной» ориентации. Проще, чем понимать «первопричины» низкой рождаемости — нестабильность, фоновые, а для кого-то не фоновые боевые действия, отсутствие перспектив в самом широком смысле слова. Это становится заметным даже визуально: в Москве в городских парках стало меньше детей и меньше мамочек с колясками.
А что касается свадебных салонов, то тут сошлись все факторы той реальности, которую не хотят замечать ни в Охотном ряду, ни на Краснопресненской набережной, ни в Кремле. Вступать в брак в ситуации длящейся годами неопределенности — психологической и финансовой — решаются далеко не все. Общество — другое: урбанизированное, стремящееся получать образование и делать карьеру, если есть такая возможность. Неформальные союзы замещают формальные, но это никак не влияет на их крепость или слабость. Растет число домохозяйств‑одиночек. Люди, как их ни загоняй в противоречащие мировым трендам рамки, выбирают разные жизненные траектории — это свойство модернизированных обществ. Но это и самая главная традиционная (без кавычек) ценность — ценность человеческой жизни, качественной, насыщенной, свободной. Жизни, а не смерти.
Санкт-Петербург, ноябрь 2024 г. Фото: Павел Даиси / MR7
Человек «посредине мира», а не масса; индивидуальность, а не часть толпы; индивидуальная траектория, а не обязательный, тем более навязанный сверху, все унифицирующий мейнстрим. Человек — не баран, не инфузория. Он в центре государственной политики — открываем Конституцию РФ, глава вторая, «Права и свободы человека и гражданина». Там все написано. И это и есть те самые «правила», про которые часто задают вопрос руководители государства: «Кто их установил?» Ответ: прогрессивное человечество. Российская власть и установила в 1993 году, а народ — источник власти, проголосовал «за».
Если относиться к человеку как к человеку, а не твари дрожащей и бездумной, можно получить и недостающую в России рабочую силу. Речь и о квалифицированных работниках, которых так и не научились привлекать, хотя в стране даже после 2014 года продолжали работать серьезные зарубежные менеджеры и специалисты — предлагали технологические решения, привлекали прямые инвестиции, создавали высокотехнологичные рабочие места, производили совсем не «металлические изделия», а то, что нужно потребителю в мирное время. Но они все ушли и не вернутся — прибудут только авантюристы или особы, приближенные к будущим (если они вообще состоятся) «сделкам» между лидерами государств. Неквалифицированная рабочая сила за последние десять-пятнадцать лет могла бы превратиться в нормальную квалифицированную и натурализованную, воспринявшую модернизированный образ жизни. Если бы не гонялись за мигрантами с дубинами, не прогоняли, как сейчас, их детей из школ, а напротив, интегрировали бы в локальную среду, — получили бы новое поколение россиян и работников. Дети мигрантов — имели шанс. И имела шанс Россия. Но в условиях авторитаризма и фактически официальной мигрантофобии такую возможность упустили. И теперь власти мечутся между стимулированием рождаемости и попытками сформировать большие группы «синих» и «белых» воротничков методами едва ли не насильственного перенаправления школьников в колледжи, то есть былые ПТУ. Это ведь тоже пагубная самонадеянность — словно бы государство знает, какие специальности будут востребованы в экономике через 5–10 лет. Тем более в ситуации, когда экономика остается структурно искривленной.
Это ведь еще одна проблема сверхавторитарной власти: она все знает сама лучше всех, ей не нужны советы посторонних. Она не нуждается в экспертной поддержке, тем более если эксперт говорит что-то противоречащее убеждениям руководящего товарища или законодателя. Обратная связь с по-настоящему профессиональными демографами, специалистами в пенсионных и социальных проблемах (речь не о бухгалтерии, а исследованиях, показывающих тренды, которые не повернуть вспять, но можно учитывать в политике), даже экономистами, утрачивается. Режиму нужна идеологическая обслуга, он хочет слышать от эксперта только то, что нравится ему самому. Естественное следствие: обрушение внешнеполитической экспертизы. Впрочем, и сама внешняя политика и дипломатия свелись к обмену колкостями с «недружественными» лидерами. Нет никакой экспертизы, реальной, а не обслуживающей имперский дискурс, касающейся пространства бывшего СССР. В результате — и это только один пример — путинский режим потерял за короткий период весь Южный Кавказ. Грузия давно потеряна, ушел «стратегический партнер» — Армения, по сути гибридная война идет с Азербайджаном. Потому что «мы» — всех умнее, «мы» — все равно самые главные в воображаемой империи.
Но в том-то и дело, что империя — воображаемая. Ее «возвращение и укрепление» стоит слишком дорого. И имеет обратный эффект: не обладая мягкой силой, применяя только жесткую силу, привлекательным не станешь. И империя, и ее забальзамированная «Русская идея» сожмутся до размеров изолированного от всех, обиженного на весь мир, ощетинившегося оружием и «традиционными ценностями» государства. Которое будет тешить себя исключительно частыми телефонными разговорами с самим президентом США. Скоро два лидера станут говорить исключительно о погоде и спорте...
Наши начальники продолжат обманывать себя выполнением KPI госпрограмм и нацпроектов, а также официальной статистикой, от которой скоро останутся только показатели упорно растущего ВВП, совершенно не нужного потребительской экономике.
Советские руководители верили цифрам ЦСУ — так было спокойнее. А статистики продолжали давать «социалистическую цифру»: у отрасли была родовая травма — расстрелы руководителей статистического ведомства. Авторитарные и тоталитарные режимы — режимы имитаций. Всем легче гнать от себя реальное знание и отмахиваться от настоящих проблем. И, как известно со времен академика Струмилина, лучше стоять за высокие темпы роста, чем сидеть за низкие.
* Андрея Колесникова Минюст РФ считает «иностранным агентом».