Не прекращаются споры по поводу проекта российского инновационного центра, который решено строить рядом с бизнес-школой «Сколково» в Московской области. Можно ли повторить успех американской Кремниевой долины — The New Times расспрашивал профессора Стэнфордского университета Марка Грановеттера, который занимается изучением «калифорнийского чуда» второй десяток лет
Где должны создаваться инновационные кластеры?
Вокруг крупных университетов. На территории Кремниевой долины — самого успешного американского кластера — находится около 87 тыс. компаний, 40 исследовательских центров и десяток университетов, крупнейший из которых — Стэнфорд. Если бы старт-апы располагались на расстоянии даже 10–50 км от этого университета, то ежедневное взаимодействие ученых, инженеров и предпринимателей было бы под угрозой, а подобное взаимодействие — необходимый элемент развития любого инновационного кластера.
Когда Лиланд Стэнфорд основал в 1891 году университет, он хотел, чтобы учебное заведение тесно сотрудничало с промышленными предприятиями. Поэтому он передал университету в собственность огромные земли. В 1940-х годах декан инженерного факультета Фредерик Термин решил сдавать их в аренду небольшим компаниям, занимающимся разработкой новых технологий. Так зародился Стэнфордский индустриальный парк, который приютил такие компании, как Hewlett Packard.
Однако правильно выбрать место — необходимое, но еще недостаточное условие для успешного развития кластера. Между университетом и частным сектором должен быть налажен постоянный обмен информацией и людьми. Только потому, что вы расположите инновационный центр рядом с высшей школой, автоматически успех не придет.
Главное — коммуникации
В чем заключаются слагаемые успеха?
Не существует единого рецепта. Предприниматели, заработавшие солидный капитал в начале 40-х в Стэнфордском индустриальном парке, стали теми, кого мы сегодня называем венчурными капиталистами. Именно они придумали модель финансирования новых хай-тек компаний, потому что обычные банкиры не понимали технических аспектов, не знали людей, с которыми можно было иметь дело, и не были готовы рисковать деньгами.
Эти венчурные инвесторы уже были встроены в особую коммуникативную среду, или, выражаясь социологическим языком, социальную сеть, которая соединяла между собой ученых, инженеров и предпринимателей. Это позволяло им быстро реагировать на появление новых проектов. Ведь скорость принятия решения — очень важный параметр: хай-тек индустрия устроена таким образом, что вы не можете тратить год на тщательную финансовую экспертизу проекта. Наши исследования показывают, что венчурные инвесторы при принятии решения о финансировании проекта полагаются на информацию, которую черпают от своих знакомых и знакомых знакомых, потому что такая информация очень оперативна и доверия к ней больше.* * Ferrary M., Granovetter M. 2009. The Role of Venture Capital Firms in Silicon Valley’s Complex Innovation Network. Economy and Society. 38 (2): 326-359. Ведь им приходится просматривать за месяц десятки и сотни проектов, и изучить их все достаточно подробно просто невозможно. На территории долины работает около трети американских венчурных фирм (180 компаний) плюс 47 инвестбанков и 700 коммерческих банков, которые так или иначе финансируют деятельность компаний. Причем, по нашим подсчетам, в среднем только 9% старт-апов Кремниевой долины получают финансирование от венчурной компании на начальной стадии «посева».
Какую роль в развитии кластера должно играть государство?
Государство может активно помогать кластеру. Вопрос только в том, как устроена бюрократия, насколько она компетентна и автономна от влияния различных групп интересов. Когда заходит речь о госфинансировании, то проблема состоит в том, что чиновники обычно не имеют достаточных связей с инженерами и не владеют техническими знаниями, их круг общения и взаимодействия гораздо уже, чем у того же венчурного инвестора.
В Калифорнии работает децентрализованная модель, обмен информацией в которой построен на социальных сетях. В Китае, наоборот, модель сугубо централизованная. Правительство Поднебесной сохранило за собой решение финансовых вопросов, делегировав лишь ряд второстепенных экономических функций по развитию кластера частным предпринимателям. В то же время власти Китая тратят огромные средства на строительство университетов и лабораторий, поэтому в страну вернулось много талантливых ученых и исследователей, получивших образование в американских и европейских университетах.
Инновациям нужна свобода
До 1950-х годов Кремниевая долина считалась скорее научным, чем инновационным центром, несмотря на наличие университетов, корпораций и поддержку государства. Что изменилось с середины XX века?
Компании выработали особую корпоративную культуру, которая способствовала не только творческой работе ученых, инженеров и менеджеров, но и подталкивала их к созданию новых старт-апов. Поясню на следующем примере. В начале 50-х Уильям Шокли изобрел очень важный для развития высоких технологий прибор управления переменным током — транзистор. После того как он был удостоен Нобелевской премии по физике совместно с Джоном Бардином и Вальтером Браттейеном в 1956 году, он переехал из Нью-Джерси в Пало Альто.* * Неформальная столица Кремниевой долины. Свое название регион получил только в 1971 году благодаря журналисту Дону Хоефгеру. Там он основал компанию, которая занялась производством полупроводников в коммерческих целях. Шокли смог собрать команду талантливых инженеров, которые ехали к нему на работу со всей страны. Однако нобелевский лауреат оказался плохим менеджером: он не умел делегировать властные полномочия и пытался контролировать всех и вся. Поэтому в 1957 году его покинули самые талантливые сотрудники (так называемая «вероломная восьмерка»), которые основали компании Fairchild Semiconductor и Intel. Эти люди стали управлять компаниями в отличной от Шокли манере: они создали корпоративную среду, основанную на равенстве, открытости, гибкости и свободе, которая спустя несколько лет стала модельной для остальных инновационных компаний.
Как калифорнийскому кластеру удается сохраниться, несмотря на экономические кризисы?
В долине сложилась особая модель взаимодействия старт-апов, больших корпораций и финансистов, в которую включено по сей день огромное множество людей. Они доверяют друг другу, потому что их научные и бизнес-контакты основаны на личных знакомствах. Именно поэтому старт-апам здесь относительно легко получить финансирование, если его представители включены в локальные социальные сети. В противном случае у них нет шансов.
Другая причина — регион стал магнитом для талантливых людей со всего мира. За последние 20 лет важнейшие инновации созданы инженерами из Китая и Индии, которые обучались в топовых американских университетах, подобных Стэнфорду и Гарварду.
Как вы считаете, получится ли в России построить успешный хай-тек кластер?
Не исключено, если ваше правительство серьезно отнесется к этой идее. И, например, так же, как это было на заре «калифорнийского чуда», возьмет на себя на начальном этапе роль глобального венчурного инвестора, пока не подтянется и не осознает своих выгод частный бизнес. Не только Россия, но и многие другие страны выиграют от того, что мир станет мультиполярным в смысле инноваций: ученые и изобретатели будут конкурировать с коллегами из разных стран, а мы, потребители, пользоваться плодами этой конкуренции.
Где должны создаваться инновационные кластеры?
Вокруг крупных университетов. На территории Кремниевой долины — самого успешного американского кластера — находится около 87 тыс. компаний, 40 исследовательских центров и десяток университетов, крупнейший из которых — Стэнфорд. Если бы старт-апы располагались на расстоянии даже 10–50 км от этого университета, то ежедневное взаимодействие ученых, инженеров и предпринимателей было бы под угрозой, а подобное взаимодействие — необходимый элемент развития любого инновационного кластера.
Когда Лиланд Стэнфорд основал в 1891 году университет, он хотел, чтобы учебное заведение тесно сотрудничало с промышленными предприятиями. Поэтому он передал университету в собственность огромные земли. В 1940-х годах декан инженерного факультета Фредерик Термин решил сдавать их в аренду небольшим компаниям, занимающимся разработкой новых технологий. Так зародился Стэнфордский индустриальный парк, который приютил такие компании, как Hewlett Packard.
Однако правильно выбрать место — необходимое, но еще недостаточное условие для успешного развития кластера. Между университетом и частным сектором должен быть налажен постоянный обмен информацией и людьми. Только потому, что вы расположите инновационный центр рядом с высшей школой, автоматически успех не придет.
Главное — коммуникации
В чем заключаются слагаемые успеха?
Не существует единого рецепта. Предприниматели, заработавшие солидный капитал в начале 40-х в Стэнфордском индустриальном парке, стали теми, кого мы сегодня называем венчурными капиталистами. Именно они придумали модель финансирования новых хай-тек компаний, потому что обычные банкиры не понимали технических аспектов, не знали людей, с которыми можно было иметь дело, и не были готовы рисковать деньгами.
Эти венчурные инвесторы уже были встроены в особую коммуникативную среду, или, выражаясь социологическим языком, социальную сеть, которая соединяла между собой ученых, инженеров и предпринимателей. Это позволяло им быстро реагировать на появление новых проектов. Ведь скорость принятия решения — очень важный параметр: хай-тек индустрия устроена таким образом, что вы не можете тратить год на тщательную финансовую экспертизу проекта. Наши исследования показывают, что венчурные инвесторы при принятии решения о финансировании проекта полагаются на информацию, которую черпают от своих знакомых и знакомых знакомых, потому что такая информация очень оперативна и доверия к ней больше.* * Ferrary M., Granovetter M. 2009. The Role of Venture Capital Firms in Silicon Valley’s Complex Innovation Network. Economy and Society. 38 (2): 326-359. Ведь им приходится просматривать за месяц десятки и сотни проектов, и изучить их все достаточно подробно просто невозможно. На территории долины работает около трети американских венчурных фирм (180 компаний) плюс 47 инвестбанков и 700 коммерческих банков, которые так или иначе финансируют деятельность компаний. Причем, по нашим подсчетам, в среднем только 9% старт-апов Кремниевой долины получают финансирование от венчурной компании на начальной стадии «посева».
Какую роль в развитии кластера должно играть государство?
Государство может активно помогать кластеру. Вопрос только в том, как устроена бюрократия, насколько она компетентна и автономна от влияния различных групп интересов. Когда заходит речь о госфинансировании, то проблема состоит в том, что чиновники обычно не имеют достаточных связей с инженерами и не владеют техническими знаниями, их круг общения и взаимодействия гораздо уже, чем у того же венчурного инвестора.
В Калифорнии работает децентрализованная модель, обмен информацией в которой построен на социальных сетях. В Китае, наоборот, модель сугубо централизованная. Правительство Поднебесной сохранило за собой решение финансовых вопросов, делегировав лишь ряд второстепенных экономических функций по развитию кластера частным предпринимателям. В то же время власти Китая тратят огромные средства на строительство университетов и лабораторий, поэтому в страну вернулось много талантливых ученых и исследователей, получивших образование в американских и европейских университетах.
Инновациям нужна свобода
До 1950-х годов Кремниевая долина считалась скорее научным, чем инновационным центром, несмотря на наличие университетов, корпораций и поддержку государства. Что изменилось с середины XX века?
Компании выработали особую корпоративную культуру, которая способствовала не только творческой работе ученых, инженеров и менеджеров, но и подталкивала их к созданию новых старт-апов. Поясню на следующем примере. В начале 50-х Уильям Шокли изобрел очень важный для развития высоких технологий прибор управления переменным током — транзистор. После того как он был удостоен Нобелевской премии по физике совместно с Джоном Бардином и Вальтером Браттейеном в 1956 году, он переехал из Нью-Джерси в Пало Альто.* * Неформальная столица Кремниевой долины. Свое название регион получил только в 1971 году благодаря журналисту Дону Хоефгеру. Там он основал компанию, которая занялась производством полупроводников в коммерческих целях. Шокли смог собрать команду талантливых инженеров, которые ехали к нему на работу со всей страны. Однако нобелевский лауреат оказался плохим менеджером: он не умел делегировать властные полномочия и пытался контролировать всех и вся. Поэтому в 1957 году его покинули самые талантливые сотрудники (так называемая «вероломная восьмерка»), которые основали компании Fairchild Semiconductor и Intel. Эти люди стали управлять компаниями в отличной от Шокли манере: они создали корпоративную среду, основанную на равенстве, открытости, гибкости и свободе, которая спустя несколько лет стала модельной для остальных инновационных компаний.
Как калифорнийскому кластеру удается сохраниться, несмотря на экономические кризисы?
В долине сложилась особая модель взаимодействия старт-апов, больших корпораций и финансистов, в которую включено по сей день огромное множество людей. Они доверяют друг другу, потому что их научные и бизнес-контакты основаны на личных знакомствах. Именно поэтому старт-апам здесь относительно легко получить финансирование, если его представители включены в локальные социальные сети. В противном случае у них нет шансов.
Другая причина — регион стал магнитом для талантливых людей со всего мира. За последние 20 лет важнейшие инновации созданы инженерами из Китая и Индии, которые обучались в топовых американских университетах, подобных Стэнфорду и Гарварду.
Как вы считаете, получится ли в России построить успешный хай-тек кластер?
Не исключено, если ваше правительство серьезно отнесется к этой идее. И, например, так же, как это было на заре «калифорнийского чуда», возьмет на себя на начальном этапе роль глобального венчурного инвестора, пока не подтянется и не осознает своих выгод частный бизнес. Не только Россия, но и многие другие страны выиграют от того, что мир станет мультиполярным в смысле инноваций: ученые и изобретатели будут конкурировать с коллегами из разных стран, а мы, потребители, пользоваться плодами этой конкуренции.
Марку Грановеттеру 67 лет.
Профессор социологии и школы гуманитарных и естественных наук Стэнфорда. Член исследовательской группы по изучению влияния социальных сетей на развитие Кремниевой долины в Стэнфорде (SiVNAP). Является родоначальником новой экономической социологии и самым цитируемым ученым в этой области. Стал знаменит после выхода книги Getting a Job (1974) и статьи Economic Action and Social Structure: The Problem of Embeddedness (1985). На русский язык переведены две фундаментальные статьи Грановеттера «Экономическое действие и социальная структура: проблема укорененности» (2002) и «Сила слабых связей» (2009).