#Война

#Деньги

#Донбасс

#Только на сайте

Цена Донбасса

2015.10.27 |

Бутрин Дмитрий, ИД «Коммерсантъ» — специально для The New Times

Война в Сирии, которая пришла на смену войне на Юго-Востоке Украины, стоит России примерно $1 млн. в день и, по разным оценкам, совокупно обойдется в $1 млрд. Цена аннексии Крыма и поддержки сепаратистов на Донбассе — $100 млрд, но окончательный счет определится в ближайшие десять лет

EN_01157342_490.jpgEN_01157342_0633-1.psd

Фото: East News

Всякое решение, принятое властью, имеет материальную цену. Поворот во внешней и внутренней политике России, спровоцированный революцией на Украине, аннексией Крыма и поддержкой сепаратистского движения на Донбассе — не исключение. Российская власть никогда не отрицала, что такая цена существует, хотя долгое время не могла определиться с ее мерой.

Летом 2014 года, в разгар боевых действий в окрестностях Донецка и Луганска, провластные аналитики всерьез обсуждали возможные плюсы экономического сотрудничества ДНР/ЛНР с соседними регионами России. После введения в августе 2014-го санкций отечественная пропаганда утверждала, что санкции недейственны. Антиукраинская установка российской власти до конца 2014 года вполне цинично рассматривалась в кругах российских производителей, как освобождение от конкурентов как на рынках ЕС, так и на внутрироссийском рынке. Четверть товарооборота РФ–Украина ушло в небытие уже во II полугодии прошлого года, и у этого процесса были не только пострадавшие: бытовало даже некоторое недовольство правительством России, которое никак не вводило эмбарго на торговлю с Киевом (и не ввело до сих пор). Тем не менее тот факт, что история «вокруг Донбасса» являлась некоторой сделкой, где на одной стороне — ущерб для российской экономики, а на другой — нематериальные приобретения, которые каждый патриот должен оценить самостоятельно, Кремлем никогда не скрывался.

Мы вряд ли компетентны в оценке второй стороны сделки (это вопрос веры), но оценить другую часть неравенства можем. Это будет полезно и для патриотов: вдруг в следующий раз от их имени могут пообещать заплатить столько, что даже патриотам не понравится?

Донбасский абонемент

Для российских компаний и их владельцев «цена Донбасса» может быть определена достаточно точно: это падение капитализации. Осенью 2013 года индекс РТС превышал 1500 пунктов, сейчас он находится около отметки 850 пунктов — капитализация активов РФ снизилась примерно на 40–45 %. Патриоты, правда, скажут, что в рублях — в силу девальвации национальной валюты — компании в основном не подешевели, в отличие от самих рублей, которые похудели относительно доллара почти в два раза. Девальвация же российской валюты в «цену Донбасса» не входит: рост внешнеполитических рисков России — лишь одна из причин девальвации, главная — снижение цен нефти с пиковых $120 за баррель к нынешним $50. И американским заговором против России это принято объяснять лишь в провинциальных пивных. Вспомним, кстати, что часть экономических проблем России вызвана снижением темпов мирового экономического роста. Так, может, на самом деле «Донбасс» России ничего не стоил? Нефть упала бы и так, а что касается экономического роста — министр экономического развития России Алексей Улюкаев еще летом 2013-го, во время назначения на этот пост, говорил о снижении темпов роста ВВП РФ до 2–3% в год в грядущее десятилетие из-за структурных проблем. Не забудем и о неоднократно описанной в экономической литературе «ловушке средних доходов» — резком замедлении темпов экономического роста на несколько лет при достижении уровня подушевого ВВП около $20 тыс.

Осенью 2013 года индекс РТС превышал 1500 пунктов, сейчас он находится около отметки 850 пунктов — капитализация активов РФ снизилась примерно на 40–45%

Разумеется, Донбасс стоил, и стоил дорого — цена определима уже сейчас, несмотря на то что платить «донбасский абонемент» вне зависимости от дальнейшего развития событий придется как минимум несколько лет. Чтобы показать, что именно и как Россия потеряла, — оценим, как развивались бы события, если бы весной 2014 года государственная машина не двинулась бы туда, куда она, увы, двинулась.

Инвестиционная голодовка

Вопреки распространенному мнению, падение ВВП России в 2015 году, которое, по текущим расчетам и негосударственных аналитиков, и аналитиков Минэкономразвития, составит около 3,5–3,9 %, считать экономическим бедствием не имеет смысла. Нефтяное богатство, накопленное страной за десятилетие 2004–2014 годов, не могло испариться в одночасье и, разумеется, не испарилось. Производственная линия, упаковывающая молочные продукты, автозавод в Калужской области или газовая скважина в Тюмени никуда не делись из-за того, что Кремль решил повоевать на Юго-Востоке Украины.

RTS3WVU-490.jpg

Не важно, как инвестор относится к войне на Юго-Востоке Украины — любая нестабильная ситуация снижает его желание вкладывать деньги, Донецк, 10 октября 2015 года. Фото: REUTERS/Alexander Ermochenko

Однако это не значит, что эти инвестиции не пострадали вовсе. Пострадали. Представьте себе, что вы 10 лет вкладывались в компанию в России — строили производственные мощности, набирали и обучали персонал, вели исследования рынка, отрабатывали цепочки сбыта, создавали линейку брендов, летали на переговоры в Китай и Германию и рисовали планы развития. А весной 2014 года вы вдруг узнали, что той страны, в которую вы вкладывались, уже нет, а есть другая, где сокращаются или, по крайней мере, не растут доходы населения, правительство на глазах милитаризируется, парламент принимает законы, усложняющие ведение бизнеса, где реальность — международные санкции, нестабильная национальная валюта и неопределенные экономические перспективы. Вне зависимости от того, как вы относитесь к российской аннексии Крыма, вы будете вынуждены в такой ситуации ликвидировать за бесценок часть своих инвестиций и потратить немалые деньги на то, чтобы приспособить свой бизнес к новым условиям. И до тех пор, пока вы не поймете, каковы перспективы развития вашего бизнеса в данной стране, вы не будете осуществлять новые инвестиции.

Собственно, главная проблема российской экономики в настоящий момент — это не снижение ВВП и даже не снижение реальных располагаемых доходов населения, а инвестиции.

По данным государственной статистики, проблемы с инвестициями в России начались еще в 2013 году: именно тогда индекс физического объема инвестиций в основной капитал ушел — в сравнении с предыдущим годом — в минус, а российские банки почти единогласно начали говорить о том, что в России слишком мало качественных инвестиционных проектов, которые можно было бы без риска кредитовать.

Впрочем, без «Донбасса» в 2014 году ситуация должна была несколько выправиться — в первую очередь потому, что именно в 2013 году крупнейшие российские госбанки, Сбербанк и ВТБ, приняли, наконец, решение о выходе на рынок массового ипотечного жилищного кредита. Инвестиции в жилье должны были стать модой в экономике на ближайшее десятилетие, и первые плоды «ипотечный бум» должен был начать приносить в 2015 году. То, что этого не произошло, — это уже сама по себе проблема на пять лет вперед, причем очень зримая. Бизнес Амирана Георгадзе, 19 октября предположительно расстрелявшего замглавы Красногорска и еще троих человек, попал в безнадежную ситуацию именно из-за резкого падения спроса на жилую недвижимость. Конечно, большая часть строительных групп будет разваливаться без выстрелов из автоматов, однако история Георгадзе довольно внятно показывает, что стало с надеждами на массовую доступную ипотеку.

В 2014 году инвестиции падали не так сильно, как можно было ожидать, хотя массовая остановка новых проектов наблюдалась уже весной 2014-го. В 2015 году инвестиции упали уже достаточно существенно, по итогам I полугодия — на 5,4 %: это примерно 700 млрд руб., которые не были вложены в экономику.

По итогам 2015 года, инвестиционный спад составит уже 10 % — то есть в экономику не придет уже больше полутора триллионов рублей.

Ждать, что частные инвестиции будут заменены бюджетными, нет никаких оснований. И не потому, что правительство Дмитрия Медведева не хочет тратить налоговые сборы на то, что раньше покрывалось из частного кошелька, — оно просто не может этого делать: упавшая цена на нефть уменьшила доходы государства и оплачивать поддержание инвестбума нечем.

По очень умеренным оценкам, падение инвестиций в экономику России составит в 2015–2020 годах порядка 10 %. Речь идет о непостроенных зданиях, незакупленной технике, невложенном капитале в компании на сумму в нынешних ценах порядка 6-7 трлн руб., или $100 млрд. В эту сумму, судя по всему, и надо оценить «цену Донбасса». Это не столько богатство, которое мы потеряли, сколько база для оценки того богатства, которого мы не сможем заработать.

Утрата будущего

Остановка инвестиционного бума в России в 2013 году между тем могла бы стать поворотным моментом в развитии национальной экономики. Дело в том, что нефтяной кризис 2014–2015 годов и события в мировой экономике в этот же период отнюдь не исчерпывались Донбассом и гражданской войной в Сирии: увлекшись сначала перекройкой государственных границ, а затем борьбой с обвалом нефти, власти России, видимо, упустили один из нечасто выпадающих шансов занять новое место в мировом разделении труда.

Переход на плавающий курс рубля и снижение издержек для международных компаний за счет двукратной девальвации национальной валюты — то есть снижение цены рабочей силы — могли сделать Россию одной из самых интересных юрисдикций. Могли бы, если бы не Донбасс.

В I полугодии 2015 года инвестиции упали на 5,4%: это примерно 700 млрд руб., которые не были вложены в экономику. По итогам 2015 года инвестиционный спад составит уже 10% — то есть в экономику не придет уже больше полутора триллионов рублей. Потери в 2015–2020 годах составят порядка 10% — в нынешних ценах порядка 6-7 трлн руб., или $100 млрд.

Ведь девальвация и падение цен на нефть лишь усилили бы наши конкурентные преимущества. Россия — это по-прежнему страна со средним уровнем доходов населения и сформировавшимся средним классом, с довольно устойчивой банковской системой, с колоссальным недоинвестированием в течение многих десятилетий в объекты и институты, без которых непредставима жизнь стран с аналогичным доходом, страна с довольно образованным рабочим классом, без огромных социальных проблем, со среднеразвитой инженерной культурой и все еще какой-то наукой. Без Донбасса зимой 2014 года Россия превращалась в кандидата №1 на пристальное внимание большого числа инвесторов, а уж российские собственники и инвесторы и вовсе не думали бы отсюда уходить. Давно ожидаемое снижение экономического роста в Китае так и так ставило перед целым рядом мировых корпораций вопрос перенаправления части инвестиций в ближайшие пять лет. Это могла быть Россия, это могла быть Восточная Европа, это мог быть Ближний Восток, это могли быть некрупные страны Латинской Америки — в первую очередь Перу, Эквадор, в меньшей степени — Чили. Наконец, часть вложений постепенно перетекает в наиболее развитые страны Африки и в Индию. Выбор этот тем более актуален, что наблюдается на фоне замедления роста мирового ВВП при сверхмягкой денежно-кредитной политике ЕЦБ и ФРС США — в мире сейчас, в отличие от России, очень много свободных денег (это скорее плохо, чем хорошо), и эти деньги могли бы быть вложены, в частности, в Россию.

Главное стратегическое поражение страны в истории с Донбассом заключается вот ровно в этом: Россия сама себя вычеркнула из списка стран, куда в ближайшие десятилетия потекут мировые капиталы. Санкционная изоляция, а затем и самоизоляция России — это не обмен материальных благ на некоторое светлое будущее. Это отказ выбирать себе возможное будущее на годы вперед — и это, конечно, много хуже, чем падение ВВП, поскольку в таком случае наше будущее будут выбирать за нас другие люди.


Shares
facebook sharing button Share
odnoklassniki sharing button Share
vk sharing button Share
twitter sharing button Tweet
livejournal sharing button Share