Знать правду, которую люди не хотят слышать, ужасно. Большинство из нас уже не вздрагивает от страшных рассказов и картин разрушения целых наций.
Невозможно смириться с тем, что московские друзья не верят украинцам, когда те, держа в руках мобильные телефоны, умоляют их услышать и увидеть, в каком кромешном аду они живут. Отрицание - порождение войны. Примо Леви, величайший летописец Холокоста рассказывает, как надзиратели в концлагере терзали его, говоря, что никто не поверит ни одному его слову, если он когда-нибудь выберется из Освенцима. Это было его самым страшным кошмаром: когда пытаешься рассказать, а тебя не слушают.
Подобное безграничное отчаяние, наверное, испытывают те, кто, стоя посреди развалин украинских городов, сквозь взрывы кричат своим братьям и сестрам по ту сторону границы: “Слышите?”, на что им отвечают: “это не российские бомбы, это украинцы сами себя бомбят”.
Ему снился страшный сон в котором его сестра, несколько друзей, еще какие-то люди… слушают его, а он подробно рассказывает о жестокостях, свидетелем которых он был. “Это непередаваемое счастье, огромное, почти физическое наслаждение находиться дома, среди своих, рассказывать о себе, мне так много надо им рассказать! Но я замечаю: моих слушателей не трогает рассказ, больше того, они вообще перестают слушать, переговариваются о чем-то между собой, будто меня нет среди них. Сестра смотрит на меня, встает и, не сказав ни слова, выходит из комнаты. И тут меня охватывает такое безграничное отчаяние…”
Подобное безграничное отчаяние, наверное, испытывают те, кто, стоя посреди развалин украинских городов, сквозь взрывы кричат своим братьям и сестрам по ту сторону границы: “Слышите?”, на что им отвечают: “это не российские бомбы, это украинцы сами себя бомбят”.
Что можно сказать о сестре Примо Леви из его сна? Что означает ее взгляд? Скептицизм? Недоверие? Или его слова так ее ранят, что она хочет их оттолкнуть от себя? “Не разрушай мои фантазии” - не это ли означает ее взгляд?
По-моему, у Кольриджа в его “Поэме о старом моряке”, гениальное прозрение, когда он описывает, как моряк ловит прохожего, спешащего на свадьбу и рассказывает ему свою навязчивую историю. Слушать безумца, который рассказывает о том, как он убил альбатроса, когда ты в смокинге и мечтаешь о бокале шампанского, как-то неуместно. Но прохожий слушает, хотя мог бы и отказаться. Когда моряк заканчивает свою страшную исповедь, у него уже нет настроения веселиться.
Но углублённей и мудрей
Проснулся поутру
Мы предпочитаем оставаться в счастливом неведении огорчили. Именно поэтому многие из нас просто не слушают, не слышат.
На днях я прочел верстку книги журналиста Джонатана Фридланда “Мастер побегов” (“The Escape Artist”), которая скоро должна быть опубликована. Мастер побегов — Рудольф Верба, которому удалось бежать из Освенцима. Рудольф Верба описывает то, что с ним произошло, не так эмоционально, как Примо Леви, но не менее подробно. Он обладал аналитическим умом и, если можно так выразиться, одержимой памятью. Верба считал своим долгом не только подробно описать, как уничтожались евреи, но и предупредить евреев, в частности венгерских евреев, до которых еще не дошла очередь на уничтожение, о том, какая им грозит опасность. Верба был смелым и находчивым, но заставить людей ему поверить было тяжелее, чем пережить то, что он испытал в лагере. Речь уже шла не о спасении его собственной жизни, а о том, чтобы убедить мир, что жизни сотен тысяч висят на волоске.
Люди, обладавшие влиянием и властью, которые могли бы изменить ход истории в последние годы войны, отказывались слушать его рассказы о злодеяниях нацистов. Фридланд приводит в пример судью Верховного Суда США Феликса Франкфуртера, который сказал другому свидетелю нацистских зверств: “Я вам не верю”. Позднее он пояснил: “Я не сказал, что он лжет, я сказал, что я не верю ему. Это разные вещи. Мое сердце и мой разум устроены так, что я не могу этого принять. Нет-нет-нет!”.
Это “нет-нет-нет” звучит через всю историю человеческого малодушия. (as from the very soul of pusillanimous humanity) . Надо отдать должное честности Франкфуртера, который, кстати, сам был еврей. Cлова очень важны, чтобы понять разницу между тем, чему ты веришь и что можешь принять.
“Ты лжешь, беру в свидетели богов!,” восклицает Клеопатра, когда римский солдат отказывается ей верить, что Антоний на самом деле существует, а не является плодом ее воображения.
И явь была прекрасней сновиденья.
Материи природе не хватает,
Чтобы соперничать с воображеньем
В изобретательности. Но Антоний
Таким созданием природы был,
Которое превыше всех мечтаний
,— отвечает она ему. Это — горячечное эротическое философствование, и мы готовы допустить, что когда ты влюблен, побеждает вера в лучшее, но не когда на кону судьба сотен тысяч венгерских евреев. Мы не можем позволить себе прекраснодушие, оказавшись перед лицом явной опасности.
Боюсь, что вы, судья Верховного суда, не имеете право подтасовывать факты, поддавшись своему сердцу и разуму. Вы должны принять правду, а разрушит это вашу картину мира или нет, уже неважно. Лучше сломаться под тяжестью фактов, чем сохранить себя в плену лжи. Отказ некоторых, как мы полагаем добрых и миролюбивых россиян, поверить в то, что их страна уничтожает своего соседа, можно отчасти объяснить тем, что они попали в ловушку пропаганды и обмана. То же самое можно сказать о миллионах немцев, которые клялись, что ничего не знали о существовании лагерей смерти. Рудольф Верба изнутри увидел изощренную систему обмана, созданную, чтобы скрыть ужасные факты. Он рисковал своей жизнью, совершив побег, отчасти для того, чтобы разоблачить этот обман.
Современная Россия — не нацистская Германия, но ее гражданину не обязательно быть детективом, чтобы не заметить, как распространяется большая ложь: подавление инакомыслия, аресты участников демонстраций протеста, отравление политических оппонентов.Но никакой обман не может иметь успеха без потворства со стороны тех, кого обманывают. Правду от лжи порой трудно отличить. Но это легче сделать, если обращать внимание на детали. Избиения, исчезновения, факельные шествия, фюрер, который говорит на языке ненависти, запах горящих книг и нечто еще более ужасное. Вы можете закрывать глаза, но не делайте вид, что ничего не подозревали. Современная Россия - не нацистская Германия, но ее гражданину не обязательно быть детективом, чтобы не заметить, как распространяется большая ложь: подавление инакомыслия, аресты участников демонстраций протеста, отравление политических оппонентов. Там, где нет дискуссий, рождается ложь. Тот, кто глух и слеп сегодня, поверит в ложь завтра.
Во многой мудрости многия печали, но и ее противоположность, эйфория — дитя невежества.
Правда не звучит на парадах и площадях, она не выражается в виде свастик и знаков Z.
Комментарий вышел на BBC Radio 4 в программе “A Point of View” (“Точка зрения”)
Фото: Reuters