Фото: infotekst.ru
Билл Браудер, финансист, основатель и глава одного из крупнейших на российском фондовом рынке в 1995–2006 годах инвестиционном фонде Hermitage Capital Management, в 2005 году неожиданно для себя получил отказ во въезде в Россию с формулировкой «по соображениям национальной безопасности». Опасаясь разделить судьбу арестованного к тому времени Михаила Ходорковского, Браудер закрыл свой фонд в России и вывез сотрудников за рубеж. В 2007 году российские юристы фирмы-подрядчика, обслуживавшего интересы фонда Hermitage, обнаружили, что группа чиновников под видом возврата налога на прибыль похищает и выводит из Hermitage и госбюджета РФ крупные суммы денег, и инициировали официальное следствие по этому делу в России. Одним из юристов был Сергей Магнитский. Его арестовали по встречному обвинению в помощи Браудеру в уклонении от уплаты налогов, и почти год продержали в предварительном заключении в Бутырской тюрьме, причем следователями по его делу были те самые сотрудники МВД РФ, которые, по утверждению Магнитского, непосредственно участвовали в обнаруженных им хищениях из госбюджета. Сергей Магнитский подвергался пыткам и скончался в тюремной больнице в ноябре 2009 года, после чего Билл Браудер поклялся, что люди, причастные к его смерти, никогда не будут жить спокойно. В конце 2012 года в США был принят закон, который ввел санкции в виде визовых ограничений и ограничений в проведении финансовых операций в отношении российских граждан, которые могут быть причастны к гибели юриста — «Закон Магнитского». С тех пор этот закон был принят рядом других государств, в том числе Великобританией и 10 декабря Евросоюз будет обсуждать возможность его принятия для 28 европейских государств-членов ЕС. Накануне этого российская Генпрокуратура, которая всегда отрицала факт убийства Магнитского в тюрьме, вдруг обвинила самого Браудера в том, что он убил своего юриста. Билл Браудер ответил на вопросы NT.
The New Times: На днях российская Генпрокуратура обвинила вас в убийстве Магнитского. Означает ли это, что они теперь признают, что Магнитский действительно был убит?
Билл Браудер: Именно это и означает. Аппарат (генерального прокурора) Юрия Чайки выдвинул абсурдные новые обвинения против меня и моих коллег в том, что мы сами убили нашего юриста Сергея Магнитского. Это противоречит доказанным и задокументированным свидетельствам, что Сергей Магнитский в предварительном заключении подвергался пыткам и ему было отказано в жизненно необходимой медицинской помощи. 16 ноября 2009 года его забила до смерти группа из восьми тюремных надзирателей в больнице тюрьмы «Матросская Тишина». Ни одно официальное лицо не подверглось за это наказанию — вместо этого они теперь обвинили меня в своих преступлениях.
Почему именно сейчас против вас выдвигают новые обвинения?
Мне кажется, в основном по двум причинам. Первая — Евросоюз практически готов к принятию своей версии Закона Магнитского. Это очень болезненно для Путина и его приспешников. Вторая причина — это идущее сейчас расследование отмывания грязных денег, в котором вместе с нами участвуют многие правоохранительные службы по всему миру. 16 государств уже открыли кейсы и ведут следствие по тому самому случаю о хищении $230 млн, которое обнаружил в 2007 году Сергей Магнитский. Недавно это привело к обнародованию скандала по отмыванию денег через эстонский Danske Bank, и эта история оказала огромное влияние на банковскую отрасль и привела к отставке главы Danske Bank.
Как получилось, что вы стали «врагом номер один» для команды Путина? Вы располагаете какими-то сведениями, которых нет у других?
Мой юрист Сергей Магнитский помогал нам расследовать и обнародовать дело о хищении $230 млн российскими чиновниками из фонда Hermitage и российского бюджета в конце 2007 года. Когда мы пожаловались на эти хищения, российские власти вместо того, чтобы провести расследование, арестовали Сергея Магнитского, 358 дней держали его в заложниках и применяли к нему пытки, и убили его 16 ноября 2009 года. Тогда я поклялся добиться справедливости для Сергея, но, поскольку в путинской России сделать это невозможно, я обратился за рубеж, чтобы добиться правосудия для тех, кто причастен к его гибели и к хищению $230 млн путем налоговых махинаций. Это привело к тому, что Закон Магнитского был принят в США, Канаде, Великобритании, государствах Балтии, и все они ввели те или иные санкции в отношении приспешников Путина. Сейчас и Евросоюз подошел к тому, чтобы принять свою версию Закона Магнитского.
Одно время вы были лояльны Путину и даже поддерживали арест Михаила Ходорковского. Может ли быть, что команда Путина пришла в ярость от перемены вашей позиции и видит в вас «предателя»?
Я никогда не был «другом Путина» и не входил в его круг общения. Мы с ним никогда не встречались. Я возглавлял инвестиционный фонд, который привлекал в российскую экономику сотни миллионов долларов иностранных инвестиций. Делая это, мы одновременно боролись с коррупцией в российских акционерных компаниях, настаивая на их большей прозрачности, потому что это делает их более привлекательными для иностранных инвесторов. Все это мы делали в открытую. Я поддерживал идею ограничения влияния российских олигархов, поскольку это влияние вредило российской экономике. Моей ошибкой было поверить в то, что Путин хочет навести в этом порядок. Путин хочет, чтобы управляющие его имуществом и его друзья были сверхбогатыми людьми.
Сожалеете ли вы об использовании гринмейл технологий (гринмейл – это форма шантажа , заставляющая руководство компании давать преференции владельцу компрометирующей информации, например, выкупать у него пакет акций по цене, превышающей рыночную) в начале 2000х годов?
Гринмейл предусматривает закрытые переговоры и использование полученной конфиденциальной информации для заключения потом исключительно выгодных сделок. Мы делали прямо противоположное: мы проводили свою разведку в компаниях, в которые мы инвестировали, и открыто публиковали сделанные нами выводы, привлекая общественное внимание к махинациям и коррупции их руководства. Эти расследования проводились в интересах всех акционеров и самого государства, которое было основным акционером в таких крупных компаниях, как Газпром, РАО ЕЭС, Сбербанк и других.
Почему в 2005 году вам отказали во въезде в Россию и обвинили вас в том, что вы являетесь угрозой для российского государства?
Фонд Hermitage боролся за бо́льшую прозрачность в отчетности российских компаний, в которые он инвестировал, и наша публичная активность превратилась в проблему для Путина и его приспешников, которые к 2005 году уже сами стали олигархами.
Несете ли вы отвественность за становление путинского режима?
Я несу ответственность только за то, что я не смог защитить Сергея (Магнитского) от путинского режима.
Опасаетесь ли вы за свою жизнь? Какие меры вы принимаете, чтобы обезопасить себя?
Конечно, я опасаюсь за свою жизнь. Я получаю разного рода угрозы, включая угрозы меня убить или выдать (России). Однако мы продолжаем борьбу, и уже шесть мировых государств приняли законы, названные в честь моего юриста Сергея Магнитского, вводящие санкции против десятков людей, повинных в его заключении и гибели и похитивших $230 млн. Помимо российских граждан, многие другие нарушители прав человека во всем мире попали под санкции в рамках Законов Магнитского. Иными словами, имя Сергея Магнитского и закон, названный в честь него, стали универсальным инструментом борьбы с теми, кто нарушает права человека.
Почему мы не видим нигде в мире собственности Путина, счетов на его имя? Или они ему не нужны?
Все свое богатство он держит под именем своих друзей — таких, как Ролдугин и прочие.
Каков ваш прогноз по поводу будущего России и будущего Путина?
Все диктаторы плохо кончают. Чтобы удерживаться у власти, Путину нужно постоянно иметь и изобретать врага или вести войну. К сожалению, российский народ и российская экономика находятся в заложниках его режима клептократии. Предсказать, когда власти Путина придет конец, очень трудно, но очевидно, что режим сейчас находится в стадии агонии.
***
Известные общественные деятели Европы обратились к гражданам и к руководству ЕС с призывом не тянуть с принятием «Закона Магнитского»:
Евросоюзу нужен Закон Магнитского для борьбы
с нарушителями прав человека
Иногда имя очень важно. Имя Сергея Магнитского звучит как синоним борьбы за права человека в 21 веке. Его трагическая гибель переплетается с жертвами авторитарных режимов в любом уголке мира. Законодательные акты, названные в его честь, создают огромные проблемы для наступающих на права человека.
Сергей Магнитский был российским юристом, который принес в жертву свою жизнь и погиб в возрасте 37 лет, противостоя коррупции путинского режима. Способ, которым российское правительство пыталось замять его убийство и прикрыть причастных к нему людей, стало идентифицироваться с безнаказанностью и клептократическими режимами. Именно поэтому храбрый поступок Магнитского вышел за пределы российских границ и распознается теперь во всем мире.
Законы Магнитского, которые включают в себя визовые ограничения и замораживание активов людей, причастных к нарушениям прав человека, стали символом борьбы с клептократией и нарушением прав человека. В 21 веке многие, причастные к этим преступлениям, совершают их из личной финансовой выгоды. Поэтому охота за зарубежными вкладами этих людей и ограничение их возможности к свободному перемещению – это один из самых эффективных способов создания для них неудобств. Не может быть никакой безнаказанности для генералов Мьянмы, преследующих мусульман рохинджа, торговцев оружием, нарушающих эмбарго на его поставку в Южный Судан, насильников в Центральной Африканской Республике или саудовских убийц журналиста Джамаля Хашогги.
Появление Законов Магнитского связано с российской автократией, но теперь они стали глобальным явлением. Нарушители прав человека в Саудовской Аравии, Никарагуа, Южном Судане, Бирме и многих других странах уже испытали на себе санкции законодательства Магнитского в шести странах: США, Канаде, Великобритании, Эстонии, Латвии и Литве.
Теперь мы должны предпринять следующий шаг. Мы должны принять Закон Магнитского для всего Евросоюза. Европарламент уже много раз призывал к этому, и в 2014 году даже предложил ввести визовые ограничения и заморозить активы тех, кто причастен к гибели Магнитского. Однако это предложения приняли всего несколько стран-членов ЕС.
Теперь эта инициатива, наконец, услышана. В течении лета правительство Нидерландов сформулировало конкретное предложение, по которому прошли консультации во всех странах-членах ЕС. Этот законопроект – именно то, что нужно принять, возможность наложения глобальных санкций – всего с одним вопиющим упущением. Правительство Нидерландов не назвало этот законопроект именем Магнитского. Можно спорить о том, что имя Магнитского способно затруднить получение единодушного одобрения законопроекта. Мы не верим в то, что члены Евросоюза могут наложить вето на закон о правах человека просто из-за его названия; мы верим в то, что они его одобрят, потому что уважают соблюдение прав человека в мире. Куда бы ни привели нам переговоры, он всегда будет для нас Законом Магнитского.
В понедельник, 10 декабря, министры иностранных дел стран-членов Евросоюза соберутся для обсуждения предложения Нидерландов. Даже один голос против этого законопроекта будет означать его конец. Вот почему парламентарии и законодатели большинства стран-членов Евросоюза призывают свои правительства усилить позицию ЕС как маяка соблюдения прав человека и международного законодательства во всем мире. Мы призываем наши правительства проголосовать за европейский Закон Магнитского. Мы призываем их назвать закон именем Магнитского и объявить войну безнаказанности. Мы не можем представить лучшего способа отпраздновать День Прав Человека и 70-ю годовщину Международной Декларации прав человека, которая будет в этот понедельник.
Sjoerd Sjoerdsma MP (Netherlands)
Michael Aastrup-Jensen MP (Denmark)
Boriana Aberg MP (Sweden)
Ian Austin MP (United Kingdom)
Petras Auštrevičius MEP (Lithuania)
Fernando Maura Barandiarán MP (Spain)
Jānis Bordāns MP (Latvia)
Tom Brake MP (United Kingdom)
Chris Bryant MP (United Kingdom)
Mireille Clapot MP (France)
Cristian Dan Preda MEP (Romania)
Mark Demesmaeker MEP (Belgium)
Anna Fotyga MEP (Poland)
Ana Gomes MEP (Portugal)
Helen Goodman MP (United Kingdom)
Rebecca Harms MEP (Germany)
Margaret Hodge MP (United Kingdom)
Gunnar Hokmark MEP (Sweden)
Eva Joly MEP (France)
Sandra Kalniete MEP (Latvia)
Tunne Kelam MEP (Estonia)
Stephen Kinnock MP (United Kingdom)
Dr. Stephanie Krisper MP (Austria)
Eerik-Niiles Kross MP (Estonia)
Catherine Murphy MP (Ireland)
Delphine O MP (France)
Adrian Prisnel MP (Romania)
Senator Roberto Rampi (Italy)
Dr. Norbert Röttgen MP (Germany)
Bob Seely MP (United Kingdom)
Manuel Sarrazin MP (Germany)
Petri Sarvamaa MEP (Finland)
Marietje Schaake MEP (Netherlands)
Charles Tannock MEP (United Kingdom)
Indrek Tarand MEP (Estonia)
Guy Verhofstadt MEP (Belgium)
Emanuelis Zingeris MP (Lithuania)
Перевод с английского Ирины Демченко