 |
| Евгений Репенков
|
Как вы сейчас воспринимаете события годичной давности — «произошло как произошло, и слава богу»? Или — «лучше б этого не было»?
Конечно, лучше б этого не было. Потому что это — страдания людей. И было у меня такое нехорошее чувство — вроде я кого-то предал. Вроде всем было тяжело, а я сбежал.
Из Украины сбежали?
Ну где-то так. Было плохо, а я спрятался за кого-то и теперь из-за него выглядываю. Есть понятие «страна», а есть понятие «государство». Я ничего не могу сказать против страны Украины. Мне не в чем обвинять эту страну и живущих в ней людей. Я с ними свыкся, много связей дружеских. Все это родное, домашнее, душевное. А Россия — это как прекрасная мечта об утраченном рае. Меня тогда, год назад, позвали в Москву на телевидение — в передачу «Прямой эфир». Он, конечно, совсем не прямой, очень даже наоборот. И я им там сказал: не обижайтесь, но я не ощущаю себя россиянином, по крайней мере пока.
Почему?
Ну вот отдаленность, оторванность от российской жизни. Я 20 с лишним лет там не жил. Тем более, что я из Советского Союза, а не из России. Это две большие разницы. И я им говорю: «Да, я еще не могу вам забыть 1991 года». Я, когда был молодой, очень хотел за свою родину подраться. Я ею правда гордился и очень любил ее. Она не позволяла оскорблять кого-то по признаку национальности. А тут пошло — и в Прибалтике, и здесь: коренное население, некоренное население… Меня это бесит.
Да я и не один такой. Это было общее чувство многих из тех, кто собрался год назад на площади в Севастополе. Мы почувствовали, что мы никто в этой стране, а уж когда нам сказали, что сейчас придет «поезд дружбы» и всем вам головы поотшибают… Ах так? Нет уж, Севастополь не тот город.
А какой должна была быть Украина, чтобы не потерять Крым?
Вы знаете, в Украине много было преимуществ перед Россией. Вот часто приезжали тренеры из России и говорили: «Что ты, Жека, нашел в этой Украине, за что ты ей благодарен?» А я говорю: «Хотя бы за то, что ни один мой пацан в Чечне не воюет». Много было в Украине сделано по уму, но вот этот национализм — он убил все. И знаете — дотерпели бы до 2015 года и убрали бы Януковича легитимно, страна пошла бы другим путем. Почему не сделали русский вторым государственным языком? Ведь это непринципиально! Люди живут и говорят на разных языках в Швейцарии, Канаде — и ничего. Но нет — Украину потянули как гармошку: одни туда, другие сюда. Национальная идея… Нет у этого государства национальной идеи! Помню был в Кременчуге на соревнованиях, когда умер Валерий Лобановский (знаменитый в СССР футбольный тренер. — NT). И передовица в местной газете была такая: «Конец украинской национальной идеи». Есть в этом важный момент.
Вы говорите, что Россия была мечтой, а как эта мечта соотносится с реальностью? Вот вы теперь в России живете…
Я живу в Севастополе.
Это не Россия?
Мы немножко другие. То, что Севастополь не Украина — это однозначно. И никогда Украина не ощущалась в этом городе. Но Севастополь это и не Россия, это — Советский Союз. Я не чувствую, не знаю, что такое Россия. Я там не был. Надо пожить в ней, повстречаться с людьми, в очередях постоять, водки выпить с мужиками. За голое слово «Россия» душа не запоет и перья не вырастут.
Как и когда возникла севастопольская самооборона?
В общем, в ноябре-декабре позапрошлого года все начали у нас понимать: власть завтра свалится. Народ начал думать. В Севастополе ведь есть своя специфика. Здесь много людей, которые служили в элитных частях — морской пехоты, вэдэвэшников, всевозможного спецназа. Я общался с эсбэушниками тогда, и их это тоже напрягало. Дал бы этот урод (Янукович. — NT) команду, пустил бы их в Киев, и все — закончился бы этот Майдан, тягнибоки побежали бы, куда попало…
Основная масса наших людей не желала какого-то переворота. Не было такого, что прямо в Россию мы там все рвались. Может, кто-то и занимался этим профессионально, но их было очень мало. Все же были устоявшиеся границы. Мы не верили в то, что отделиться от Украины получится завтра. Конечно, это было бы хорошо, потому что Россия по духу ближе. Но если бы не было этого заявления о языке и о «поездах дружбы», ничего бы не случилось. И пусть эти новые ребята в Киеве были нелегитимны, но если бы вышел кто-то из них и сказал бы: «Сограждане, давайте у нас хватит мудрости сохранить страну. Мы прогнали вот этого черта (Януковича), и я вас прошу…» Но никто ж не сказал. Они нам сказали: «Мы вам рога обломаем. Мы Януку обломали, а вас просто будем мочить».
А когда вы заметили появление в Крыму «зеленых человечков»?
Числа 10 марта севастопольская самооборона включилась в блокирование украинских частей, поиск дестабилизирующих элементов. И тут я впервые увидел «зеленых человечков». Они просто раз — заняли позиции рядом с нами и стоят. Поговорить к себе не подпускали. Мы прекрасно понимали, кто это. Это в десантно-штурмовом батальоне ребята — быки, готовые прошибить любую оборону, а в спецназе ребята маленькие. Ну и экипировка у них соответствующая. Самые новые модели автоматов. И я им благодарен. Потому что у нас тогда все могло взорваться, как в Донецке сейчас. Эти «вежливые ребята» — они многие горячие головы остудили. Но благодарен я и людям с украинской стороны, которым хватило ума понять, что мы — народ. Там было много хороших ребят, наших же, севастопольских, которые отказались выполнять приказ (из Киева) — о применении оружия. А приказ такой был.
Вот вы про Донбасс упомянули, про войну… В отряде Гиркина-Стрелкова едва ли не каждый второй был из Крыма, по моим наблюдениям. Как люди попадали отсюда — туда?
Были пункты специальные. Люди приходили ко мне и говорили: «Я хочу». А я знал, кому передать их. Лагеря подготовки под Ростовом были… Сложно осуждать людей. Шли туда романтики, шли лузеры, которым жизнь не мила. Шли просто искатели приключений. А были и такие люди, которым в глаза смотреть неприятно.
Фото: из личного архива Евгения Репенкова