Сагра: «Хорошо, что ружье осталось»

На центральной улице Сагры, напротив дома поселкового старосты и рядом с фельдшерским пунктом, стоит жестяная будка — уродливое, неотапливаемое и неосвещаемое сооружение. Оно предназначалось под офис участкового полицейского — тот должен был постоянно дежурить в поселке, чтобы не допустить возможного повторения событий июля 2011 года*: это было одним из главных требований местных жителей, которое высокое начальство торжественно пообещало выполнить. Но вместо себя участковый Юрий Пахотин оставил на будке объявление: он принимает по вторникам и четвергам с 6 до 8 вечера в поселке Исеть — это почти в 10 км от Сагры по плохой дороге. А если что-то срочное, Пахотин просит звонить в его офис в Верхнюю Пышму или по телефону 02.

Предшественник Юрия Пахотина — участковый Вадим Зайниев — в феврале этого года признан виновным в халатности во время конфликта в Сагре и приговорен к десяти месяцам исправительных работ. Пока приговор не вступил в силу — апелляция назначена на 6 ноября, Зайниев продолжает работать участковым, теперь — на участке в Верхней Пышме.

Юрий Пахотин, впрочем, тоже уже два месяца как не отвечает за Сагру — его перевели на другое место службы. Сергея Шешенина, пахотинского сменщика, в поселке не видел почти никто, включая старосту. Словом, случись в Сагре что-то похожее на июль 2011 года, здесь не будут знать, кого надо предупредить об опасности.

«Они неправильно зашли на нас, если бы правильно зашли, были бы жертвы», — староста Сагры Татьяна Есенеева вспоминает события июля 2011-го и разъясняет, почему сагринцы, которых было в три раза меньше, чем приезжих, не пострадали в ходе перестрелки. Татьяна принимала непосредственное участие в столкновении: рассказывает, как выкатывала машину на мост на случай, если «нападающие» захотят зайти с той стороны. «Когда я поняла, что стреляют, у меня вообще ноги отнялись. Это что такое — такая толпа вооруженная приехала!»

Избрание поселкового старосты — еще один результат той «войны». За пару лет до конфликта прежняя староста ушла в отставку в связи с преклонным возрастом. Желающих занять ее место не нашлось, и в момент столкновения официальной власти в Сагре не было. Уже потом народный сход избрал старостой Татьяну. «Кто-то предложил, и все собравшиеся проголосовали», — вспоминает 40-летняя Есенеева, которая до переезда в Сагру три года назад работала директором предприятия малого бизнеса в Екатеринбурге. А переехала, чтобы помочь сестре воспитывать четверых детей. Сколько она тут продержится — Татьяна не знает: зарплата старосты 1 тыс. 300 рублей, в качестве руководителя детского кружка при клубе она получает еще 4,5 тыс.: «Когда я выбиралась, обещали золотые горы. А теперь хотела сняться — не дают, не принимают заявление».

Что произошло в Сагре в июле 2011-го — криминальная разборка, на которую полицию, как правило, не зовут, или вынужденная самооборона, когда полицию зовут, но она не едет — один из самых важных вопросов — пытались ли сагринцы вызвать полицию, прежде чем сами взялись за оружие — похоже, до конца так и не будет выяснен. Один из участников перестрелки сагринец Сергей Котельников утверждал, что предупредил участкового Зайниева накануне, но тот никак не отреагировал. Зайниев в ответ уверяет: нет, ему о конфликте не сказали ни слова, а с Котельниковым разговаривал по телефону, потому что искал через него другого человека. Откуда знал телефон Котельникова? Ну как же, тот ведь сидел за убийство, и он обязан проверять его как условно-досрочно освобожденного из колонии.

Поначалу, когда расследованием занимались местные полицейские, обыски и аресты проходили у сагринцев. Но потом Евгений Ройзман — нынешний мэр Екатеринбурга, но уже тогда политик федерального масштаба — вывел конфликт в центральные СМИ, представив его как борьбу местного населения деревни с цыганскими наркоторговцами и прикрывающими их кавказскими бандитами. В Сагру приезжал лично глава Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин, после чего виновными были признаны приезжие: 23 человека, включая вызвавшего их сагринского цыгана Красноперова (позже выяснилось, что его настоящая фамилия — Лебедев), получили разные сроки, шестеро из них — реальные. Тех же, кто встречал их в Сагре с оружием, суд от ответственности освободил, посчитав их действия необходимой обороной. Наркотиков у цыган, сколько ни искали, так и не нашли.

«Вроде бы сейчас все тихо, есть армянская семья с детьми, но они хорошие и работящие, есть грузин на том конце деревни, но он так давно живет, что как русский уже» 

«Я считаю, власть нормально отнеслась к нам. Но, конечно, если б не резонанс, непонятно, что было бы», — говорит Виктор Городилов, или дядя Витя, как он сам представился, владелец ружья, из которого он стрелял по приехавшим на разборку. На вопрос, кто убил 28-летнего уроженца Грузии азербайджанской национальности Фаига Мусаева, дядя Витя отвечает: «А как определить? Гладкоствольное оружие тяжело установить. Если б у одного было, а то и у меня, и у Володи Зубарева, с их стороны обрез был. Стреляли все, но наши стреляли в воздух или под ноги. Мы все подозреваем, что они сами его…»

Мы разговариваем вечером, стоя у ворот дяди Витиного дома. Хозяин просит прощения, что не может пригласить к себе, — слишком поздно, в доме уже спят, но в следующий раз «мы, конечно, попьем чаю». «Я тут родился, вырос, я тут маму в этом году похоронил. Я всю жизнь здесь прожил, без штанов по этой деревне бегал. И как? Какие-то приедут и будут диктовать условия, что ли, свои?» — говорит дядя Витя. Его лица не видно из-за темноты — в поселке четвертый день нет уличного освещения, — но по голосу слышно, что он трезв. И еще в его голосе слышится хозяин деревни: «Я всегда говорил, говорю и буду говорить: мы их сюда не звали. А если б мы поехали в их горный кишлак?»

Да, среди нападавших были и русские, соглашается Городилов, «человек, кажется, шесть», «для массовки приехали мажоры». Но все равно большинство — «чужие».

Насколько вероятно повторение «войны» — так сагринские бабушки до сих пор называют конфликт июля 2011 года, — большой вопрос. Цыгана Красноперова-Лебедева, из-за которого разгорелся весь конфликт, и его сестры в Сагре нет, и даже если верны слухи о его досрочном освобождении, в этих краях оба явно больше никогда не появятся. Нет и красноперовских рабочих: русский, которого заподозрили тогда в воровстве, исчез, а не участвовавший в конфликте узбек спустя несколько месяцев после «войны» попал под поезд и погиб.

Сегодня сельчане если чем-то и недовольны, то скорее отсутствием света на улицах, старым мостом, который вот-вот провалится, и задержкой с обещанным ремонтом клуба. Довольны тем, что наконец строится новая дорога: теперь добираться до города будет быстрее и приятнее. Благодарны, наконец, за помощь Евгению Ройзману, который после тех событий помог сагринцам в оборудовании фельдшерского пункта. А на вопросы о межнациональных конфликтах пожимают плечами: вроде бы сейчас все тихо, есть армянская семья с детьми, «но они хорошие и работящие», есть грузин на том конце деревни, «но он так давно живет, что как русский уже».

Зимой в Сагре жилыми остаются 30–40 домов, а к лету — 300, не считая дачников-садоводов. Проблема отсутствия работы легко компенсируется близостью к мегаполису (до областного центра — 15 минут езды на электричке), все друг друга хорошо знают — представить, что в таком месте, куда в последние годы стали переезжать из Екатеринбурга целые семьи с детьми, может случиться что-то большее, чем кражи с дач, сложно. Впрочем, ведь и в тот раз все с воровства и началось.

«Тихо тут до какого-то определенного момента, — считает Виктор Городилов. — Возьмите любую деревню, не только нашу Сагру: все тихо до какого-то случая. В Бирюлеве не было бы убийства, не подняли бы шумиху — и все спустили бы на тормозах. Так и получаются Сагра, Манежка, Бирюлево, Кущевка».

Упоминание Кущевки, где банда русских много лет терроризировала других русских, в одном ряду с конфликтами на национальной почве лишний раз наводит на мысль, что проблема возможно не в этнической преступности, а в плохо работающей системе профилактики и предотвращения преступлений.

Так, в июле 2013-го в соседней с Сагрой Исети — там, где, судя по объявлению на жестяной будке, должен был дежурить участковый Пахотин — пропал 22-летний Иван Еркулев. Его мобильный телефон нашли на следующий день на крыше автобусной остановки, его машину — в Среднеуральске. С самого начала в Исети знали, с кого надо спрашивать: последний раз молодого человека видели в компании хулиганов и рэкетиров, два года держащих в страхе весь поселок. Только после стихийного схода местных жителей с требованием к Пахотину и другим полицейским немедленно включиться в поиски дело сдвинулось с мертвой точки. Но выяснить у предполагаемых убийц, где они спрятали труп, полицейские не смогли — тело Ивана нашли случайно грибники. И жертва, и убийцы — русские, и тот и другие — местные. История Исети попала в краткие новости областных ТВ каналов и местных агентств. Но до лент федеральных новостей не дошла.

Все участковые — как оба бывших ответственных за Сагру и Исеть, так и нынешний, а также их коллеги с других участков — сидят в Верхней Пышме в одном помещении в подвале без окон. Все как один заняты написанием бумаг: на каждое заявление надо ответить в срок.

Какой примерно процент преступлений из раскрытых лично ими совершили мигранты? «Один-два из ста примерно», — подумав, отвечает на вопрос корреспондента The New Times Зайниев. «У меня с первого января по тридцать первое июля этого года 23 преступления, — говорит Пахотин. — Из них восемь — мигрантские. Из этих восьми пять — подделка регистрации». «Примерно пять процентов у меня, — вступает в разговор их коллега, сидящий в углу. — В основном подделка документов. Редко — изнасилования. Убийств и грабежей у меня не было». При этом все соглашаются, что, например, цыган Красноперов-Лебедев проходит в этой статистике как гражданин Российской Федерации.

«Вы два месяца отвечаете за Сагру. Когда вы там были в последний раз?» — вопрос к новому участковому Сергею Шешенину. «На прошлой неделе». — «Почему не встретились со старостой?» — «Я там был по другим делам: у меня были конкретные заявления от граждан, которые я рассматривал».

Назавтра Сергей тоже до Сагры не доедет. И вряд ли появится в Исети. Начальство посылает его в Среднеуральск — помогать местным полицейским в рейде против мигрантов-нелегалов. «Начальство приказало — мы выполняем», — улыбается Сергей. О том, чтобы сказать начальству, что сейчас важнее пройтись по домам в Исети и Сагре, — он даже не думает. «А потом они обижаются: почему народ не доверяет власти, не доверяет милиции, — говорит дядя Витя. — Хорошо, что у меня ружье есть дома. А если ружья нет — куда бежать?»

Ружье дядя Витя купил новое, но старое, которое тогда конфисковали, он тоже намерен себе вернуть. Как только из Верховного суда придут все документы по апелляционному решению по сагринскому делу, дядя Витя пойдет в местный следственный комитет за своим оружием: «Это же моя собственность в конечном итоге».