Русское кино на рандеву

Парадоксальный итог отечественного киносезона: немало достойных фильмов, которые оказались не нужны ни зрителю, ни фестивальной Европе. The New Times составил десятку лучших российских фильмов года и попытался понять, что происходит с нашим кинематографом

Кадр из фильма «Рассказы» Михаила Сегала

Среди кинокритиков можно встретить тех, кто на голубом глазу уверяет, будто именно отечественные фильмы были в 2012-м наиболее необычными и они артистичнее всех европейских. Автор к их числу не относится. Тем не менее, столкнувшись с необходимостью выдвигать собственных претендентов на премию «Белый слон»*, задумался. Достойных кандидатов оказалось как никогда много.

Десять и больше

Вот субъективная десятка самых интересных российских картин 2012-го. Фильмы расставлены не «от лучшего к худшему», а просто по алфавиту.

1. «Белый тигр» — неожиданная для Карена Шахназарова мистическая драма про войну, подводящая к мысли, что всякая война 
порождает бессмертных монстров, переходящих из века в век. И все это, между прочим, на примере Великой Отечественной.

2. «В тумане» — вторая после вызвавшего скандал фильма «Счастье мое» игровая картина документалиста Сергея Лозницы. Еще одно высказывание о войне, на сей раз основанное на повести Василя Быкова. Главная проблема — можно ли на войне человеку человеком остаться? Ответ: нет.

3. «Жить» — философская сказка режиссера Василия Сигарева (ставшего известным после фильма «Волчок») о мертвецах, которые возвращаются к тем своим любимым, кто существовать без них не в состоянии. Смерть детей, смерть родителя, смерть супруга: можно ли с этим справиться?

4. «Кококо» — сатира Авдотьи Смирновой на тему о невозможности гармоничного сосуществования современной интеллигенции и современного народа.

5. «Орда» — концептуальная историческая драма Андрея Прошкина, снятая по оригинальному сценарию Юрия Арабова, о сути истинной веры, актуальная для сегодняшней России, где церковные олигархи уже не те, какими были когда-то. Фильм замечателен и тем, как в нем тщательно реконструирован (фактически придуман, но с опорой на все возможные источники) быт Золотой Орды.

6. «Последняя сказка Риты» — эстетский киноопус Ренаты Литвиновой о женщинах, а также о мире земном, который ужасен, и мире загробном, который идеален. Литвинова есть Литвинова.

7. «Рассказы» — редкий пример российского остросоциального кино, едкого и остроумного. Сатира на страну, где перекошено все: от вертикали власти до взаимоотношений между поколениями. Альманах из четырех новелл, снятых по собственному сценарию неизвестным прежде Михаилом Сегалом, от которого теперь ждешь откровений.

8. «Фауст» — последняя часть тетралогии Александра Сокурова о диктаторах, завершающая цикл «Молох» — «Телец» — «Солнце». Фильм, победивший на прошлогоднем Венецианском фестивале (тем не менее по формальным признакам он считается фильмом 2012-го).

9. «Шпион» Алексея Андрианова — чтобы не возникло ощущения, будто мы хвалим только артистические картины, пренебрегая коммерческими, отметим этот изысканный фильм, снятый по «Шпионскому роману» Бориса Акунина в редком для нашего кино жанре альтернативной истории. Накануне Великой Отечественной Москва совсем не такая, какой была на самом деле. Там осуществлены все архитектурные утопии 30-х: Дворец Советов и др.

10. «Я тоже хочу» — притча Алексея Балабанова о жизни, смерти и пути к счастью (для одних он открыт, а для других недоступен), в которой режиссер, почитаемый некоторыми киноманами как лучший в России, подводит личные жизненные итоги. Ходят разговоры, будто это последний фильм Балабанова.

Согласитесь: десятка недурственная. Между тем мы не назвали ряд других картин, ставших знаковыми событиями. Социальную драму Светланы Басковой «За Маркса…», психологическое исследование Кирилла Серебренникова «Измена», жесткий фильм Алексея Мизгирева о Москве, армии, братках и ментах «Конвой», разговорную, тоже не лишенную социального подтекста комедию Бориса Хлебникова «Пока ночь не разлучит», киноманский хоррор Михаила Брашинского «Шопинг-тур», минималистскую эстетскую драму Ивана Вырыпаева «Танец Дели», победившую на «Кинотавре» мелодраму Павла Руминова «Я буду рядом» о молодой смертельно больной матери, которая, пока жива, решает лично выбрать приемных родителей для своего шестилетнего сына…

Где «новая волна?»

В 2012-м стало окончательно ясно, что в нашей кинорежиссуре произошла смена поколений — что не мешает с разной долей успеха творить Шахназарову, Хотиненко, Сокурову, Муратовой, Андрею Смирнову и др., включая снимающего очередной фильм Михалкова. Но «новой русской волны», на появление которой так рассчитывали прогрессивные кинокритики и зарубежные кинофестивали, не появилось и не появится.

К «новой волне» у нас относили Хлебникова, Попогребского, Андрея Прошкина, Мизгирева, Сигарева, Хомерики, Вырыпаева, Германа-мл., Федорченко, Серебренникова (все заявили о себе в возрасте плюс-минус 30) и многих других. Но теперь понятно, что у нас есть ряд относительно молодых умных режиссеров. И ничего больше.

Проблема не в том, что у «новой волны» должна быть некая стилевая общность. Стилевая-то как раз есть, наши новые режиссеры — это резко отличает их от представителей предыдущих кинопоколений — ориентируются не на советское, а на мировое, прежде всего европейское кино. Беда в том, что в нашем новом кино, как ни хвали отдельные фильмы, все-таки не чувствуется общей, иной для мира и потому интересной интеллектуальной идеи. Не ощущается мощи, которая отличала в 1990-е иранское и датское кино, а в 2000-е — корейское и румынское (отчего они и стали фестивальными феноменами).

Почти все киноволны возникают на основе интереса киномастеров к родной изменившейся реальности — так родились итальянский неореализм и французская «новая волна». Но хотя российская реальность требует критического анализа, как, возможно, никакая другая в мире, а западные кинофестивали ждут от наших анализа этой реальности, отечественные режиссеры–продюсеры–прокатчики по-прежнему бегут от социальности, как от чумы.

Казалось бы, социальных картин стало больше, чем в 2011-м. Характеризуя лучшие фильмы года, мы не раз использовали термин «социальный фильм». Но те же «Рассказы», самое меткое социальное киновысказывание, заработали в прокате ерунду. А с 2013-го государство в лице Министерства культуры намерено контролировать уже даже создание сценариев, выдавая заказы и деньги только на те, которые удобны власти. Так что социального кино станет еще меньше.

Одна надежда — что появится совсем уже новая, еще более молодая русская киноволна. В этом году ученики режиссера Марины Разбежкиной коллективно создали документальный фильм «Зима, уходи!» — непредвзятую хронику движения протеста в России в конце 2011-го — начале 2012 года. Этот фильм можно рассматривать как манифест совсем уже нового кинопоколения. Последует ли что-нибудь за манифестом?

Где зритель? Где Европа?

Лучшие отечественные картины на внутреннем кинорынке неконкурентоспособны прежде всего потому, что нет сетей альтернативного кинопроката, которые есть везде на Западе и особенно развиты во Франции и Канаде. Там зрителям доступно любое кино. Даже уссурийское и младомальтийское. У нас доступно только голливудское, а из отечественного — хапужное, зачастую жалкое. Говоря о том, что лучшие отечественные фильмы не доходят до нашего зрителя либо ему неинтересны*, мы обычно утешаем себя фразой: «А зато именно эти фильмы 30–40-летних режиссеров отбирают на все главные фестивали мира!»

Но 2012-й доказывает, что и Европа постепенно разочаровывается в нашем новом кино, более не ожидая от него социальных откровений и ориентируясь на свое кино, более актуальное.

Да, Сокуров победил в Венеции-2011. Но Сокуров давно считается не российским, а всемирным мэтром. Да, на всех трех главных европейских фестивалях года были представлены фильмы режиссеров нашей недоосуществившейся свежей волны: в Берлине — «Конвой» (вне конкурса), в Канне — «В тумане» (в конкурсе), в Венеции — «Измена» (в конкурсе) и «Я тоже хочу» (вне). Но единственный приз завоевал лишь фильм «В тумане», и то приз неофициального жюри ФИПРЕССИ (Международной федерации кинопрессы).

Можно считать успехом, что в лонг-лист претендентов на награды Европейской киноакадемии угодили сразу три наши картины: «Фауст», «В тумане» и «Жила-была одна баба» Андрея Смирнова (европейцы сочли эту прошлогоднюю ленту картиной 2012-го). Но в итоговый список номинантов попал лишь «Фауст», и то не в главных категориях (лучшие работы оператора и художника). Кроме того, «Портрет в сумерках» Ангелины Никоновой (по нашим меркам, тоже фильм 2011-го) претендовал на звание «европейского фильма-открытия года».

Но когда 1 декабря евроакадемия вручила свои награды, выяснилось, что наши не получили ничего.

Это можно рассматривать как тревожный звонок для нашей молодой режиссуры. Европа к ней все еще присматривается, но на нее не ставит. Потому что у нашего нового кино, при всех достоинствах отдельных фильмов, нет фирменных тем, стиля и жанров, которые выделяли бы его из мирового кинопотока. Потому что наши, строго говоря, ничего ни эстетически, ни философски не добавляют сейчас в копилку европейского кино. И потому что наше кино, еще и еще раз повторим, за редким исключением, боится взваливать на себя острые политические и социальные проблемы, которых в России — как нигде в Европе, даже переживающей кризис.

Наше кино, что бы мы ни говорили в его защиту, остается трусоватым.