Как ломали бойцов ОМОНа. Все пять дней после выхода интервью с бойцами 2-го батальона московского ОМОНа , которое они дали в редакции The New Times, руководство МВД и ГУВД Москвы пыталось спасти лицо, обещая отправить авторов обращения к президенту России на «шконки», а журнал и его журналистов затаскать по судам. Единственно, что милицейское начальство не удосужилось сделать, так это объяснить налогоплательщикам, которые оплачивают их деятельность, как они собираются бороться с продажей должностей, крышеванием проституток, участием людей в форме, при погонах и оружии в рейдерских захватах, о чем в редакции рассказали два бойца ОМОНа, а в письмах — десятки . The New Times внимательно следил за событиями
Давить на бойцов 2-го батальона московского Отряда милиции особого назначения начали еще до выхода 1 февраля публикации, которая вызвала невиданный резонанс: только на сайте The New Times ее прочитали более 200 тыс. человек.
В день, когда журнал еще только сдавался в типографию, в пятницу 29 января на базе ОМОНа в Строгине состоялся сбор 2-го батальона. Как рассказали The New Times источники, командир батальона полковник Сергей Евтиков, неоднократно упомянутый в публикации, сообщил подчиненным, что ему известно о контактах с прессой «отдельных бойцов» — имена названы не были. По словам источников, комбат пообещал серьезные неприятности тем, кто общается с журналистами. На следующей неделе угрозы были приведены в исполнение — нет, пока еще никто не сидит, хотя обещано. Но на колени уже поставили: на пресс-конференции 4 февраля, которую в пресс-центре ГУВД провел начальник московского ОМОНа генерал-майор Хаустов, бойцы заявили, что писем не подписывали, в редакции The New Times не были, журналистам ничего не рассказывали.
«Хотим рассказать о беспределе»
Старший сержант Сергей Таран и прапорщик NN (имя и фамилию мы опускаем, поскольку он не отказался от своих слов) — первый уже три месяца как уволен из ОМОНа, второй — действующий омоновец — пришли в редакцию 26 января. The New Times впервые услышал их имена на конференции независимого милицейского профсоюза. Оба там выступали, оба говорили о нелегких трудовых буднях ОМОНа, жаловались на свое начальство. Потом подошли к корреспонденту The New Times, который брал у милиционеров комментарии к грядущей реформе МВД, объявленной президентом России. Представились и передали письма , которые были подписаны действующими сотрудниками 2-го батальона и адресованы в различные высокие инстанции, включая президента РФ (фотокопии этих писем вывешены на сайте журнала). На вопрос корреспондента, готовы ли они говорить под запись, оба ответили утвердительно и спустя несколько дней почти 2 часа при включенных магнитофонах (на что дали согласие) рассказывали о том, что происходит внутри этого особого подразделения МВД, как обращались к своим начальникам с просьбой навести порядок в их 2-м батальоне: «Нам каждый раз отвечали, что командиру (полковнику Сергею Евтикову. — The New Times) делается снисхождение, поскольку он воевал, сидел в засаде, где ему, может, голову ранило». Заметим: о многом, о чем поведали омоновцы, журналисты в разных СМИ, в том числе и в The New Times, не раз писали, но — со слов потерпевших или их адвокатов. Впервые о беспределе внутри ОМОНа рассказывали исполнители. «Мы хотим, чтобы стало известно, какой беспредел творится», — сказали собеседники на прощание. И сфотографировались — в форме и при медалях: прапорщик NN трижды был на войне в Чечне и за то был удостоен наград.
«Если завелась крыса»
Аудиозапись, которая была сделана в редакции, требовала комментариев. The New Times обратился за ними в пресс-службу ГУВД, там попросили переслать им копию обращения бойцов ОМОНа к президенту. Переслали. «Командир ОМОНа вам прокомментирует», — заверила редакцию сотрудник пресс-службы Светлана Серкова (аудиозапись этого разговора также есть в распоряжении The New Times). Генерал-майор Хаустов и прокомментировал: «Если уж завелась крыса, то она завелась», — передала его слова Серкова. Еще пообещал дать интервью: оно было назначено на 2 февраля. Но в этот день генерал, очевидно, был очень занят: на базе ОМОНа в Строгине проходило общее собрание всего московского ОМОНа (собрание 2-го батальона, напомним, состоялось еще до выхода номера журнала — как реакция на переданное в пресс-службу открытое, подчеркнем, письмо бойцов президенту страны). На общем собрании бойцы единодушно, как было сообщено потом СМИ, осудили публикацию (было составлено соответствующее заявление) и заявили о намерении подать на редакцию The New Times в суд. «Мне звонили ребята и рассказали об этом собрании. По их словам, были те, кто пытался уйти с собрания в знак протеста, были те, кто заявляли, что все рассказанное (в публикации) является стопроцентной правдой, но им всем угрожали аттестацией, после которой последует неминуемое увольнение», — в тот же день рассказал интернет-изданию «Газета» Сергей Таран. Ровно это он повторил и The New Times, добавив, что далеко не все сотрудники подписали обращение о единодушном осуждении: «За тех, кто не расписался, подписи проставило начальство», — сообщил старший сержант Таран. Да, чуть не забыли: в день выхода статьи первый заместитель главы МВД генерал-полковник Суходольский пообещал: «Что касается фактов, которые опубликованы в этой статье, то они будут проверены. И если в том или ином виде они подтвердятся, в чем я сильно сомневаюсь, то к лицам, допустившим эти нарушения, будут приняты самые жесткие меры». Обещанная «проверка» была осуществлена за 2 (два) часа: «Факты не подтвердились и носят явно клеветнический характер», — спустя два часа после заявления генерала Суходольского передала прессе заместитель начальника управления информации столичного ГУВД Жанна Ожимина.
В день, когда журнал еще только сдавался в типографию, в пятницу 29 января на базе ОМОНа в Строгине состоялся сбор 2-го батальона. Как рассказали The New Times источники, командир батальона полковник Сергей Евтиков, неоднократно упомянутый в публикации, сообщил подчиненным, что ему известно о контактах с прессой «отдельных бойцов» — имена названы не были. По словам источников, комбат пообещал серьезные неприятности тем, кто общается с журналистами. На следующей неделе угрозы были приведены в исполнение — нет, пока еще никто не сидит, хотя обещано. Но на колени уже поставили: на пресс-конференции 4 февраля, которую в пресс-центре ГУВД провел начальник московского ОМОНа генерал-майор Хаустов, бойцы заявили, что писем не подписывали, в редакции The New Times не были, журналистам ничего не рассказывали.
«Хотим рассказать о беспределе»
Старший сержант Сергей Таран и прапорщик NN (имя и фамилию мы опускаем, поскольку он не отказался от своих слов) — первый уже три месяца как уволен из ОМОНа, второй — действующий омоновец — пришли в редакцию 26 января. The New Times впервые услышал их имена на конференции независимого милицейского профсоюза. Оба там выступали, оба говорили о нелегких трудовых буднях ОМОНа, жаловались на свое начальство. Потом подошли к корреспонденту The New Times, который брал у милиционеров комментарии к грядущей реформе МВД, объявленной президентом России. Представились и передали письма , которые были подписаны действующими сотрудниками 2-го батальона и адресованы в различные высокие инстанции, включая президента РФ (фотокопии этих писем вывешены на сайте журнала). На вопрос корреспондента, готовы ли они говорить под запись, оба ответили утвердительно и спустя несколько дней почти 2 часа при включенных магнитофонах (на что дали согласие) рассказывали о том, что происходит внутри этого особого подразделения МВД, как обращались к своим начальникам с просьбой навести порядок в их 2-м батальоне: «Нам каждый раз отвечали, что командиру (полковнику Сергею Евтикову. — The New Times) делается снисхождение, поскольку он воевал, сидел в засаде, где ему, может, голову ранило». Заметим: о многом, о чем поведали омоновцы, журналисты в разных СМИ, в том числе и в The New Times, не раз писали, но — со слов потерпевших или их адвокатов. Впервые о беспределе внутри ОМОНа рассказывали исполнители. «Мы хотим, чтобы стало известно, какой беспредел творится», — сказали собеседники на прощание. И сфотографировались — в форме и при медалях: прапорщик NN трижды был на войне в Чечне и за то был удостоен наград.
«Если завелась крыса»
Аудиозапись, которая была сделана в редакции, требовала комментариев. The New Times обратился за ними в пресс-службу ГУВД, там попросили переслать им копию обращения бойцов ОМОНа к президенту. Переслали. «Командир ОМОНа вам прокомментирует», — заверила редакцию сотрудник пресс-службы Светлана Серкова (аудиозапись этого разговора также есть в распоряжении The New Times). Генерал-майор Хаустов и прокомментировал: «Если уж завелась крыса, то она завелась», — передала его слова Серкова. Еще пообещал дать интервью: оно было назначено на 2 февраля. Но в этот день генерал, очевидно, был очень занят: на базе ОМОНа в Строгине проходило общее собрание всего московского ОМОНа (собрание 2-го батальона, напомним, состоялось еще до выхода номера журнала — как реакция на переданное в пресс-службу открытое, подчеркнем, письмо бойцов президенту страны). На общем собрании бойцы единодушно, как было сообщено потом СМИ, осудили публикацию (было составлено соответствующее заявление) и заявили о намерении подать на редакцию The New Times в суд. «Мне звонили ребята и рассказали об этом собрании. По их словам, были те, кто пытался уйти с собрания в знак протеста, были те, кто заявляли, что все рассказанное (в публикации) является стопроцентной правдой, но им всем угрожали аттестацией, после которой последует неминуемое увольнение», — в тот же день рассказал интернет-изданию «Газета» Сергей Таран. Ровно это он повторил и The New Times, добавив, что далеко не все сотрудники подписали обращение о единодушном осуждении: «За тех, кто не расписался, подписи проставило начальство», — сообщил старший сержант Таран. Да, чуть не забыли: в день выхода статьи первый заместитель главы МВД генерал-полковник Суходольский пообещал: «Что касается фактов, которые опубликованы в этой статье, то они будут проверены. И если в том или ином виде они подтвердятся, в чем я сильно сомневаюсь, то к лицам, допустившим эти нарушения, будут приняты самые жесткие меры». Обещанная «проверка» была осуществлена за 2 (два) часа: «Факты не подтвердились и носят явно клеветнический характер», — спустя два часа после заявления генерала Суходольского передала прессе заместитель начальника управления информации столичного ГУВД Жанна Ожимина.
26 января 2010 года. В 11:01 сержант Сергей Таран
и прапорщик NN вошли в здание, где расположена
редакция The New Times (съемка камер наблюдения)
12:54 — сержант Таран и прапорщик NN покидают редакцию
«Cядут на шконки»
«Завтра будут сидеть на шконке и кормить (получать? — The New Times) трехразовое питание», — дал свой комментарий по поводу авторов обращения к президенту заместитель командира ОМОНа ГУВД Москвы полковник Петр Смирнов в студии «Эхо Москвы». Заодно пригрозил и заместителю главного редактора The New Times Илье Барабанову, который также был приглашен в эфир: «Мы еще и с вашими корреспонденцами (так на пленке. — The New Times) разберемся», — сказал подполковник (видеозапись выложена на сайте радиостанции). Интересно, как будут разбираться? Нам что, сотрудникам охрану надо нанимать?
К моменту этого эфира на «Эхо Москвы» ГУВД столицы распространило информацию, что бунтующие омоновцы на самом деле преступники, на которых заведено уголовное дело по факту вымогательства у двух приезжих с Кавказа 50 тыс. рублей. С уголовным делом, правда, какая-то неразбериха: руководство ГУВД убеждает, что уволили омоновцев Алексея Волнушкина, Андрея Стручкова и Сергея Тарана (последний, напомним, один из тех, кто дал интервью The New Times) именно из-за этого правонарушения. Однако, согласно документам, которые есть в распоряжении редакции, уволили их по решению аттестационной комиссии, правомерность проведения которой бойцы пытались оспорить в суде. Более того, не очевидно, что такое уголовное дело и вовсе есть: ни одному из уволенных омоновцев обвинение пока не предъявлено, а по делу они проходят как свидетели. В тот же день Мосгорсуд отклонил кассационную жалобу Сергея Тарана и Алексея Волнушкина, пытавшихся оспорить законность своего увольнения. «Мы знали, что наш командир батальона Сергей Евтиков несколько раз встречался с судьей, о чем они говорили, я не знаю, но вряд ли это случайное совпадение», — прокомментировали бойцы судебный вердикт. Это был последний день, когда сотрудники ОМОНа позволяли себе критику в адрес руководства.
«Их запугали»
Можно только догадываться, как проходили собеседования руководства ОМОНа и ГУВД с авторами обращения и к Дмитрию Медведеву, и с теми, кто дал столь подробное интервью The New Times. Достоверность изложенных в интервью фактов редакции была подтверждена десятками звонков и писем, с автором одного из них корреспонденты The New Times встретились, и его рассказ записали на магнитофон (читайте материал "Любое спецподразделение - это бизнес" ) Рассказывали и об участии ОМОНа и милиционеров в рейдерских захватах, и о таксе на офицерские посты, и о крышевании проституток. «Я сам отдыхаю в Строгино с девушками, и они говорили о своих влиятельных друзьях в ОМОНе», — со смехом поведал один из позвонивших в студию государственной радиостанции «Вести ФМ». Но взбунтовавшимся бойцам было совсем не до смеха. Их вызывали к начальству и в отдел собственной безопасности МВД, обещали, что если не откажутся от своих слов — причем каяться требовали публично, под камеры, — то уволят или отправят в командировку на Северный Кавказ, где стреляют, или посадят. Надо отдать должное милицейскому руководству: ломать они умеют — многолетняя тренировка на согражданах. Кое-кого сломали. К вечеру 3 февраля руководство ГУВД сообщило, что все действующие бойцы от своих подписей под петицией Медведеву отказались. Более того, подписи якобы поддельные. 4 февраля генерал Хаустов провел свою знаменитую пресс-конференцию на Петровке, 38. Вот как описывает происходившее там корреспондент газеты «Метро» (The New Times извещения о пресс-конференции не получил): «Вы подписывали письмо? — строго спрашивают журналисты.
— Нет. Нет. Нет, — по очереди говорят бойцы.
Вы приходили в редакцию журнала?
— Нет. Нет. Нет.
ОМОН охраняет частных лиц за деньги?
— Нет. Нет. Нет.
— Полная клевета! — с возмущением вступает командир ОМОНа генерал-майор Вячеслав Хаустов».
Один из авторов интервью The New Times Сергей Таран действительно заявил на пресс-конференции, что в редакции не был и «передал журналистам исключительно информацию о своем увольнении» (смотрите распечатку с видеокамер в редакции The New Times). «После пресс-конференции мне сказали, что через неделю меня все равно посадят, — сообщил позже The New Times Сергей Таран. — А Саше Алексееву, который попытался при Хаустове заговорить о ненормированном рабочем дне, пообещали, что его скоро уволят».
Однако утверждение руководства ОМОНа, что все «полная клевета» и что все омоновцы отказались от своих слов, — ложь. Прапорщик NN на пресс-конференции не присутствовал, и его фамилии в перечне «покаявшихся» нет. Но со среды 3 февраля его телефон молчит, и он не выходит на связь. Редакции только известно, что в Москве вроде бы его нет. Угроза исполнена? Прапорщика отправили туда, где стреляют?
«Их запугали», — уверен лидер независимого милицейского профсоюза Михаил Пашкин. И еще раз подтвердил: «Все изложенные в статье «Рабы ОМОНа» факты — правда».
P.S. За несколько часов до того, как этот номер ушел в типографию, в редакцию поступило факсимильное уведомление ( см. выше) о том, что Следственное управление ГУВД Москвы вызывает журналистов The New Times для дачи объяснений.
12:54 — сержант Таран и прапорщик NN покидают редакцию
«Cядут на шконки»
«Завтра будут сидеть на шконке и кормить (получать? — The New Times) трехразовое питание», — дал свой комментарий по поводу авторов обращения к президенту заместитель командира ОМОНа ГУВД Москвы полковник Петр Смирнов в студии «Эхо Москвы». Заодно пригрозил и заместителю главного редактора The New Times Илье Барабанову, который также был приглашен в эфир: «Мы еще и с вашими корреспонденцами (так на пленке. — The New Times) разберемся», — сказал подполковник (видеозапись выложена на сайте радиостанции). Интересно, как будут разбираться? Нам что, сотрудникам охрану надо нанимать?
К моменту этого эфира на «Эхо Москвы» ГУВД столицы распространило информацию, что бунтующие омоновцы на самом деле преступники, на которых заведено уголовное дело по факту вымогательства у двух приезжих с Кавказа 50 тыс. рублей. С уголовным делом, правда, какая-то неразбериха: руководство ГУВД убеждает, что уволили омоновцев Алексея Волнушкина, Андрея Стручкова и Сергея Тарана (последний, напомним, один из тех, кто дал интервью The New Times) именно из-за этого правонарушения. Однако, согласно документам, которые есть в распоряжении редакции, уволили их по решению аттестационной комиссии, правомерность проведения которой бойцы пытались оспорить в суде. Более того, не очевидно, что такое уголовное дело и вовсе есть: ни одному из уволенных омоновцев обвинение пока не предъявлено, а по делу они проходят как свидетели. В тот же день Мосгорсуд отклонил кассационную жалобу Сергея Тарана и Алексея Волнушкина, пытавшихся оспорить законность своего увольнения. «Мы знали, что наш командир батальона Сергей Евтиков несколько раз встречался с судьей, о чем они говорили, я не знаю, но вряд ли это случайное совпадение», — прокомментировали бойцы судебный вердикт. Это был последний день, когда сотрудники ОМОНа позволяли себе критику в адрес руководства.
«Их запугали»
Можно только догадываться, как проходили собеседования руководства ОМОНа и ГУВД с авторами обращения и к Дмитрию Медведеву, и с теми, кто дал столь подробное интервью The New Times. Достоверность изложенных в интервью фактов редакции была подтверждена десятками звонков и писем, с автором одного из них корреспонденты The New Times встретились, и его рассказ записали на магнитофон (читайте материал "Любое спецподразделение - это бизнес" ) Рассказывали и об участии ОМОНа и милиционеров в рейдерских захватах, и о таксе на офицерские посты, и о крышевании проституток. «Я сам отдыхаю в Строгино с девушками, и они говорили о своих влиятельных друзьях в ОМОНе», — со смехом поведал один из позвонивших в студию государственной радиостанции «Вести ФМ». Но взбунтовавшимся бойцам было совсем не до смеха. Их вызывали к начальству и в отдел собственной безопасности МВД, обещали, что если не откажутся от своих слов — причем каяться требовали публично, под камеры, — то уволят или отправят в командировку на Северный Кавказ, где стреляют, или посадят. Надо отдать должное милицейскому руководству: ломать они умеют — многолетняя тренировка на согражданах. Кое-кого сломали. К вечеру 3 февраля руководство ГУВД сообщило, что все действующие бойцы от своих подписей под петицией Медведеву отказались. Более того, подписи якобы поддельные. 4 февраля генерал Хаустов провел свою знаменитую пресс-конференцию на Петровке, 38. Вот как описывает происходившее там корреспондент газеты «Метро» (The New Times извещения о пресс-конференции не получил): «Вы подписывали письмо? — строго спрашивают журналисты.
— Нет. Нет. Нет, — по очереди говорят бойцы.
Вы приходили в редакцию журнала?
— Нет. Нет. Нет.
ОМОН охраняет частных лиц за деньги?
— Нет. Нет. Нет.
— Полная клевета! — с возмущением вступает командир ОМОНа генерал-майор Вячеслав Хаустов».
Один из авторов интервью The New Times Сергей Таран действительно заявил на пресс-конференции, что в редакции не был и «передал журналистам исключительно информацию о своем увольнении» (смотрите распечатку с видеокамер в редакции The New Times). «После пресс-конференции мне сказали, что через неделю меня все равно посадят, — сообщил позже The New Times Сергей Таран. — А Саше Алексееву, который попытался при Хаустове заговорить о ненормированном рабочем дне, пообещали, что его скоро уволят».
Однако утверждение руководства ОМОНа, что все «полная клевета» и что все омоновцы отказались от своих слов, — ложь. Прапорщик NN на пресс-конференции не присутствовал, и его фамилии в перечне «покаявшихся» нет. Но со среды 3 февраля его телефон молчит, и он не выходит на связь. Редакции только известно, что в Москве вроде бы его нет. Угроза исполнена? Прапорщика отправили туда, где стреляют?
«Их запугали», — уверен лидер независимого милицейского профсоюза Михаил Пашкин. И еще раз подтвердил: «Все изложенные в статье «Рабы ОМОНа» факты — правда».
P.S. За несколько часов до того, как этот номер ушел в типографию, в редакцию поступило факсимильное уведомление ( см. выше) о том, что Следственное управление ГУВД Москвы вызывает журналистов The New Times для дачи объяснений.
