На первый взгляд этот обмен репликами выглядит сенсационно. Ведь в последние годы российское правительство считало правильным обратный приватизации процесс: повышение роли государства в экономике. Правительство напрямую или через госкорпорации захватывало все новые сегменты бизнеса (самые яркие примеры последних лет — АвтоВАЗ и ВСМПО-Ависма, а также попытка государственного «Связьинвеста» проникнуть в сектор мобильной связи). На этом фоне сама идея покуситься на государственные банки — выглядит кощунственной.
Сразу же на свет появилась версия, что Греф и Кудрин руководствуются соображениями личной выгоды. Первый — президент Сбербанка, а второй — председатель наблюдательного совета ВТБ. Приватизация для них — легальный путь стать обладателями пакетов акций «своих» банков и тем самым обогатиться. Версия, быть может, и красивая, но малореальная. Сбербанк и ВТБ прошли через «народную приватизацию», их акции свободно обращаются на бирже. То есть при наличии денег Кудрин и Греф вполне могут купить акции «своих» банков в любой момент — было бы желание!
На самом деле диалог Грефа и Кудрина в Давосе был вырван из контекста. Речь шла совсем о другом — о долгосрочной стабильности нашей пенсионной системы. Герман Греф подверг критике идею повысить налоги на оплату труда. А в качестве альтернативы предложил государству продать некоторые имеющиеся у него активы, например, акции Сбербанка. Реакция Кудрина тоже была понятна: ведь владельцем контрольного пакета акций Сбера является не правительство, а Центробанк. А значит, если акции Сбербанка будут проданы, деньги окажутся в ЦБ и согласно закону лишь часть из них поступит в бюджет. А вот ВТБ принадлежит правительству, и вырученные за его продажу средства сразу могут попасть в казну. Кроме того, суммы тут могут быть побольше — у государства в ВТБ 85% и до безопасного уровня (50%+1 акция) можно продавать гораздо больше, чем у Сбербанка (там доля Банка России — 57% с небольшим). К тому же Кудрин наверняка помнит, как полгода назад Минфин закачал во Внешторгбанк 180 млрд рублей. И конечно, ему хотелось продемонстрировать стране и миру, что те вложения вернулись в бюджет.
Значит ли это, что приватизации госбанков быть, если даже министр финансов не против? Не уверен. Во-первых, у нас план приватизации утверждается премьером, а не министром финансов. Во-вторых, в программу приватизации этого года ВТБ уже не вошел, там порядка 50 предприятий третьего-четвертого эшелона. В-третьих, не стоит питать иллюзий: даже если продажа какого-то пакета акций ВТБ произойдет, банк вовсе не перестанет быть государственным.
Что же касается Сбербанка, то не думаю, что в ближайшие годы, как бы ни складывалась ситуация в экономике, власть всерьез задумается о его продаже. Государство слишком заинтересовано в том, чтобы контролировать Сбербанк в ручном режиме. С одной стороны, из-за его социальной значимости — ведь там хранятся огромные вклады населения. И понятно, что любые проблемы Сбера исчисляются не десятками (как это было с «Глобэксом», «КИТ Финансом» или Связьбанком), а сотнями миллиардов рублей. С другой стороны, правительство неоднократно использовало и Сбербанк, и ВТБ для реализации своих квазибюджетных задач в период кризиса — например, перекредитовать какое-то предприятие или реструктурировать долги. И вряд ли власти захотят добровольно лишиться такого важного инструмента.
