Молитва у Соборной мечети в день праздника Курбан-байрам, Москва, 24 сентября 2015 года
Видите — вот там в углу камера, и с той стороны еще есть, — мужчина со шкиперско-ваххабитской бородкой неопределенно машет рукой в сторону дома напротив Исторической мечети Москвы на Большой Татарской. — ФСБ записи посмотрит и нас вычислит. Не могу я ни о чем говорить». Стоящий рядом с ним высокий человек в белой феске молча кивает.
Пенсионер Муса выходит из мечети после зухра (полуденная молитва. — NT) совершенно спокойный и о ФСБ, видимо, совсем не думает. «Как мусульманин я категорически против войны в Сирии. А как россиянин и патриот… — он усмехается. — Ну как, моя Ингушетия — она же в России? Вот, как патриот… Россия, короче, правильно делает: надо показать свое место в мире. А если Россия и Америка не будут вмешиваться, будет совсем хорошо — этот конфликт мусульманам навязали, не надо его».
«Сбросить на американцев бомбу»
Надырбек работает на стройке и считает, что Россия должна поддерживать «только гражданских». Но больше всего он винит США: «Это Америка против мусульман. Вот Сирия, потом еще война была, потом еще одна (речь об операциях в Афганистане и Ираке. — NT). Если грубо говорить, я лучше бы на этих американцев атомную бомбу бросил». «Такие вещи нельзя говорить! Кому говоришь, зачем?» — товарищ Надырбека толкает его в плечо. «Я это примерно сказал, я точно ничего не знаю», — пугается Надырбек, и разговор обрывается.
На Дорогомиловском рынке ситуацию в Сирии, речь Путина в ООН, первые вылеты российских самолетов обсуждают горячо и подробно. Кого ни спросишь, хоть в мясных рядах, хоть в овощных, — все за мир любыми средствами.
— Если может, пусть Путин поможет, чтобы тихо было.
— Я слушал его — он хорошо говорил, правильно этим в ООН сказал: поняли теперь, что вы натворили, да?
— Этот конфликт надо просто взять и урегулировать. И конец. Кроме России никто не может ничего. А то сидят в стороне, смотрят, как люди друг друга убивают.
— Как их еще остановить? Воевать, наверное.
Если не остановить ИГ*, говорят дагестанские торговцы, они дойдут до России, и всем будет плохо. Если мусульманин не поддерживает борьбу с «Исламским государством»* — это не мусульманин, говорят они, это тупой какой-то. Ведь ислам совсем не такой, а ИГ* — это бандиты, средневековье и каменный век, а за ИГ* стоит США. Но воевать коммерсанты с Кавказа не хотят и военное вмешательство поддерживают осторожно: «Контрактники, если кто хочет, — это нормально, посылайте. А срочников — нет, нельзя».
Азербайджанец Гурбан, продающий гранаты (пока плоды, а не боеприпасы) на Даниловском рынке, настроен воинственно. Как и многие его земляки, он считает, что если война в Сирии будет, то с Америкой, а не с ИГ*. Вот в такой войне участвовать надо: «У меня два брата здесь живет, у одного два сына, у другого три. Еще много наших азербайджанцев живет. Если позовут, все пойдут, конечно. За Россию воевать. Это же вторая наша родина».
Среди верующих, вышедших из Соборной мечети на улицу Дурова, тоже много тех, кто одобряет войну. «Исламское государство»* — это хариджиты (от арабского «покинувшие» (мусульман). — NT), — мрачно бросает полноватый Салех, который «занимается религиозной деятельностью». — С ними надо воевать на стороне государства — как против мятежников».
Студент Московского Исламского университета (МИУ) Абдула Камаев учится на 4-м курсе, изучает богословие. Ему кажется, что Россия все делает правильно. «Я смотрел новости, как выступал президент в ООН. Россия — мировая держава, которая хочет предотвратить кровопролитие. Она может помочь людям, которые страдают там — это супер круто, — говорит Абдула. — Россия правильно сделала, что защитила ислам. Это будет как освобождение мусульман от ИГ*».
На Лефортовском рынке корреспонденту NT окончательно раскрывают глаза на жизнь два приятеля-дагестанца, Камиль и Али. Они лежат на стопке ковров и вдумчиво потягивают электронные сигареты.
— Мы считаем, Путин прав, а Америка и Англия не правы. Видите, сколько людей через море плывет и сколько умирает? А жили бы спокойно у себя. Худо-бедно, зато дома. Благодаря кому они бегут? Кто их бомбил? Вот. У 90% в России такое мнение. Россия всегда только спасала людей. А вот Америка…
— Это не война с мусульманами, мы сами мусульмане. У нас в России 20 миллионов мусульман. Это война с бандитами.
— Мы за президента. Все, что президент говорит, — мы очень даже довольны. Запиши: я, Магомет Камиль Курбанович, Республика Дагестан, истинный мусульманин, патриот Российской Федерации. Если надо будет, я как бывший десантник хоть сегодня полечу. Я два раза на параде на Красной площади участвовал.
Действия России поддерживают не только московские мусульмане. Чеченец Майрбек Абуезидов из нижегородского центра «Возрождение» говорит, что важно одно: террористы — это зло. «Две войны было, мы урок усвоили: террористы-ичкерийцы, которые захватили власть в Чечне, принесли зло. Моего отца похитили боевики, но вернули. А другой мой родственник не смог откупиться, его расстреляли. Мы должны противостоять террористам, поддержать официальную власть в Сирии и защитить интересы нашей страны».
Рынок — подходящее место не только для покупок, но и для обсуждения свежих новостей, сельскохозяйственный рынок «Домодедовский», 17 июля 2015 года
Все из-за тиранов
Большинство мусульман, молившихся в Соборной мечети, уже разошлись, но несколько десятков человек, собравшись небольшими группками, никуда не торопятся, стоят, разговаривают. «А вы о чем хотите узнать?» — спрашивает у корреспондента NT молодой человек с зубочисткой во рту. «Не говори ничего — она журналист. Потом твои слова напечатают, и тебя найдут», — одергивает его спутник. Но юноша с зубочисткой не пугается, хотя имя назвать отказывается: «Я считаю, что если Башара Асада свергнут, то будет нормально. Это все из-за тиранов — они продолжают войны. Россия зря лезет».
Венера — экономист, торопится на службу, но успевает объяснить, что к вмешательству России в сирийский конфликт относится плохо и боится, что будет только хуже. «Путин говорил, что ни при каких обстоятельствах не вступит в эту войну? Говорил. А после того, как слетал в Америку, получилось все наоборот. Может, это американцы выдвинули какие-то условия?» — предполагает она и испуганно озирается: не слышал ли кто ее смелого предположения.
В популярной московской халяльной чайхане «Айва» посетители никуда не спешат и могут позволить себе порассуждать.
— Россия приняла правильное решение, она имеет право вмешаться, потому что на ее территории тоже живут мусульмане, — убежденно говорит предприниматель Руслан.
— Ты что несешь! — возмущенно перебивает его сосед. — Башар Асад — тиран! Путин поддерживает его, шиита, против «Исламского государства»*!
— Разве шиит? — задумчиво тянет Руслан. — Я слышал, он алавит. Они почти как шииты и совсем не мусульмане.
— Шииты тоже неправильные мусульмане.
— Ну хорошо, — соглашается Руслан.
— Вот, — кивает его сосед. — Значит, это неправильное решение.
И они дружно принимаются за шурпу.
Сергей — мусульманин, но русский. Поэтому о религии говорить не хочет, только о геополитике. Считает, что в Сирии идет соревнование России и Америки. «Я против ввода войск, потому что прольется кровь российских солдат. Лучше поддерживать оружием или деньгами, — убеждает он. — А если бомбить, погибнет больше мирного населения, потому что неясно, где ИГИЛ*, а где не ИГИЛ*. Это война не для России».
Тельман Раджабов из Дербента признает, что в Дагестане большинство настроено патриотично и поддерживает курс президента: чего хочет Путин, того хочет Россия. Но он считает, что страна снова может попасть в «афганскую» историю: «Мы ввязываемся в авантюру. Это не совсем наша война. Тогда мы тоже думали, что идем на правое дело.
Когда теперь вспоминаем погибших на той войне, мы спрашиваем — за что они умирали?»
Азербайджанец Яша с Даниловского рынка, в отличие от многих своих коллег-земляков, уверен, что Россия не должна вмешиваться в сирийский конфликт: «Не важно, тиран там, не тиран, шииты, сунниты — я их даже мусульманами не считаю, потому что они убивают, не в этом дело. Если Россия зайдет туда — прольется еще больше крови, поверьте. Невинные люди погибнут».
«Мы ни за кого, мы за мир»
Проректор по учебной работе Московского Исламского университета Раис Измайлов объясняет, что люди ислама привыкли жить по принципу: лучше прожить тысячу лет под тираном, нежели один день под смутой. И это надо понимать.
«Поверьте, российские мусульмане будут воспринимать это как борьбу с терроризмом. Вот если начнется полномасштабная война, как в Афганистане, то все изменится, — вздыхает он. — Информационную войну Россия в исламском мире уже проигрывает. Когда началась эта заваруха в Сирии, я и мои коллеги ездили в командировки на Ближний Восток. И мусульмане нас уже воспринимали как агрессоров. Потому что Россия поддерживала режим Башара Асада. Потому что из России приходит оружие, чтобы убивать мусульман».
Работу в университете Раис совмещает с постом имама: «У нас в мечети 10–15 сирийских беженцев из Алеппо. Они рассказывают, что сначала революция воспринималась с восторгом. Но сейчас их родной город превратился в Сталинград — там ничего нет. Они говорят: «Мы сейчас ни за Башара Асада, ни за ИГ*, ни за Нусру, а за мир. Лишь бы закончилась война».
Диана Аль-Ахмар учится в МИУ на втором курсе. Она — наполовину русская: ее семья жила в Этеле, пригороде Дамаска, 13 лет. Они покинули Сирию в 2012 году, когда начались митинги и на них стали приходить «люди с оружием». 30 сентября, когда российская армия нанесла первые авиаудары по Сирии, в семье Дианы начали молиться.
«Мы как праведные мусульмане в таких случаях просим, чтобы все было хорошо, потому что там наши люди — единоверцы, знакомые, соседи. Когда я услышала об этом (об авиаударах. — NT), мне стало плохо. Переписывалась с подругами. Они говорят: «Это — твоя позиция, ведь ты живешь в России. Как такое могло произойти?» Я не знала, что сказать».
На Диане мусульманское черное платье, серый платок заколот иголками. Слезы оставляют черные разводы туши на лице.
«Никто не знает, что будет дальше. Сирийцы — большинство умерли, остальные уезжают. Друзья говорят, что жизнь продолжается. Я даже не могу представить, как, — всхлипывает она. — Но каждый день они живут с тревогой».
В чем состоит помощь России, она не понимает. Говорит, что большинство людей Асада не любили — из-за коррумпированности режима. Больше всего ей хочется, чтобы война прекратилась. «Да, нужно разобраться с этими группировками, — говорит она. — Я бы не хотела, чтобы там убивали людей, потому что это не по исламу. Лучше, чтобы было правительство и все было организованно. Что думают жители Сирии? Они хотели бы сами разобраться. Сирийский народ будет хуже относиться к России после этого. Сторонники извне нам не нужны».
Справка
По данным сентябрьского опроса «Левада-Центра» (проводился 18–21 сентября), российскую политику в Сирии одобряет 39% граждан, 33% она неинтересна. 69% россиян выступают против введения войск РФ на территорию страны. 30% опрошенных уверены, что Россия, поддерживая Асада, защищает свои интересы на Ближнем Востоке, 28% — что показывает свою независимость от Запада. В то, что Россия защищает население Сирии от экстремистов, верят лишь 14%. Симпатии россиян за последние 2 года почти не изменились: если в 2013 году режим Башара Асада поддерживали 34%, то в 2015 — 36%. При этом 58 % опрошенных считают, что «Исламское государство»* представляет угрозу мировой безопасности.
* ИГИЛ, или ИГ («Исламское государство»), — запрещена в РФ как террористическая группировка.
Фото: Сергей Савостьянов/ТАСС, Александр Щербак/ТАСС