Айдер Муждабаев на вручении премии Московской Хельсинкской группы «За журналистскую деятельность по защите прав человека». Москва, 2014 год
Cколько лет ты проработал в российской прессе?
С 1992 года, когда я пришел в независимую тамбовскую газету. В 1995 году я начал работать собственным корреспондентом «Московского комсомольца» по центральному российскому региону, а в 1998 году приехал работать в отдел политики газеты «МК» уже в Москву — и работал 17 лет, стал заместителем главного редактора. Знаешь, я с детства мечтал работать в «МК». Я всегда считал, что я делаю правильное дело, и я видел, что это нужно читателям, как это ни высокопарно звучит…
Но в начале июня ты подал заявление об уходе. Почему?
Ничего конкретного, «переломного» не произошло: просто с Майдана и, особенно, с аннексии Крыма, газета, редакция начала меняться. Я понял, что стал чужим в коллективе, в котором я проработал 20 лет: оказалось, у них — своя дорога, у меня — своя.
Это было как-то связано с тем, что ты — крымский татарин?
Ну, опосредованно… Нет, никаких ксенофобских, националистических проявлений — я имею в виду непосредственно ко мне… Просто у некоторых людей появилось ощущение, что они — на фронте, что они в рядах ополченцев, или в авангарде «Русского мира», или в боевом листке ЛНР или ДНР. А остальные миры вторичны и враждебны. Причем это не значит, что на них давили или принуждали к этому, — люди сами, добровольно этого захотели. Со мной вдруг перестали разговаривать совершенно неожиданные люди, в прошлом — абсолютно тихие, спокойные, вменяемые девушки, женщины, известные журналисты. На почве вот этого «Крым наш!» произошел в сознании людей такой переворот, после которого они посчитали, что общаться с таким национал-предателем, как Муждабаев, не стоит.
Люди могут быть «крымнаш», «крым-не-наш», но они занимаются журналистикой, пишут заметки, почему это должно мешать работе?
Я так тоже считал, я тоже был уверен в том, что журналист не должен быть солдатом никаких войн, но оказалось, что может быть по-другому.
Ты вел рубрику «Свободная тема», у тебя возникли проблемы с публикацией колонок?
Проблемы возникли не из-за какой-то конкретной статьи: я просто понял, что это отторгается самой газетой или, скажем так, значимой частью коллектива, а многие коллеги меня воспринимают как «пятую колонну» внутри газеты.
А какова была позиция главного редактора, Павла Гусева?
Он до последнего момента меня защищал: эта рубрика и выходила только благодаря ему, он и был инициатором ее создания в свое время. Но просто, видимо, в какой-то момент все от меня устали, включая, может быть, и главного редактора. Но меня никто не принуждал (подать заявление об уходе) — я уволился в никуда вообще и я сам принял решение. Смешно сказать, но я всегда завидовал Бродскому, который, когда ему было 15 лет, просто на уроке встал и вышел из класса и больше в школу не возвращался. Вот и я решил в какой-то момент просто встать и выйти из класса…
Но газета уже больше года под серьезным давлением, по рынку давно идут слухи, что у Гусева газету пытаются отобрать, хотя «МК» вряд ли можно отнести к оппозиционным СМИ?
Да, это так, и Павел Николаевич (Гусев) очень мужественно противостоял этому. Был же невероятный скандал, когда «МК» опубликовал заметку «Политическая проституция сменила пол», — собирался парламент огромной страны, чтобы обсудить статью в «Московском комсомольце». В том конфликте Гусев себя вел просто образцово. Это было еще до «крымнаш». И тогда «МК» выстоял и с большой честью эту историю прошел.
Гусев не пытался тебя удержать?
Он никого и никогда не удерживает — это его принцип.
Ты как-то прощался с редакцией или просто собрал вещи и ушел?
Я не афишировал свое решение нигде, даже внутри редакции. Но на последней для меня утренней планерке заместитель главного редактора — шефа не было — Петр Спектр, он так достойно со мной попрощался, сказал, что, давайте поблагодарим Айдера за многолетний труд. Я не смотрел, кто там хлопал, кто не хлопал… Но я думаю, что в душе многие моему уходу обрадовались. Искренне попрощались со мной, ну, может быть, человек семь… И хорошо, что так все прошло, — это честно. От вранья и в текстах, и в отношениях я тоже за последние полтора года сильно устал.
У тебя есть объяснение, что с людьми происходит?
Знаешь, есть такое понятие «глори-хантеры» — допустим, многие болельщики «Барселоны», которые за нее болеют, потому что она постоянно побеждает. И я считаю, что большая часть российского общества — это такие глори-хантеры, которым нравится быть среди победителей. Но ты знаешь, у победы много отцов, а поражение — сирота. Мне кажется, что эти люди как только почувствуют, что эта пруха прошла, они так же легко отвернутся и от Путина, и от всей этой истории и скажут, что их заставляли, принуждали, и все такое, когда станет немодно и невыгодно быть частью «крымнаш» — вот этой ликующей толпы победителей. Когда она перестанет быть толпой победителей.
Ты в Киеве навсегда или — ?..
Не знаю.
Фото: Артем Коротаев/ТАСС